С концентрацией разнородного населения на одной территории в составе одного государства выдвигало идею единоначалия и единобожия. Одновременно на этих территориях вводился единый закон, единые законы и единая валюта и избирался царь, которому для вящей легитимности придумывали божественное происхождение и пропагандировался постулат, что вся сущая власть на земле от Бога, а царь как наместник Бога на земле, и все народы должны это власти подчиняться.
Все думают, что в качестве единого Бога первым появился Иисус Христос. Но это не так. Первопроходцами в этом деле были иудеи со своим Богом по имени Яхве, который явился Моисею с каменными таблицами заветов.
В аудитории стояла тишина. Никто не шевелился.
— Вы почему не записываете то, что вам говорю? — спросил я.
— Идет автоматическая запись, — сказал старшина потока, — конспекты будут качественные. У нас еще не было таких лекций.
— А какие были? — спросил я.
— Обычные, — сказал старшина, — хором разучивали лозунги: «Наше дело правое — мы победим», «Дело ГБ живет и процветает», «Учение ГБ всесильно, потому что оно верно», «Живи по уставу — завоюешь честь и славу», «Границы МНР священны и неприкосновенны», «Военнослужащий есть защитник ГБ, Веры и Отечества», «К внутренним врагам относятся интеллигенты и студенты как основа пятой колонны», «Живи по Завету, не будешь привлечен к ответу», «Да здравствуют десять ГэБэшных ударов»…
— Достаточно, — сказал я, — едем дальше.
— Куда дальше и на чем? — спросил старшина, недоуменно глядя на меня.
— Значит — продолжаем, — сказал я и вернулся к кафедре. — Любая централизация с самого ее начала включает режим децентрализации. Система уравновешивает сама себя. На определенное количество праведников должно приходиться определенное количество преступников. Мы существуем лишь потому, что Бог и Дьявол уравновешивают друг друга. Когда чаша опускается в пользу нечистой силы, на земле начинаются войны, эпидемии, стихийные бедствия. Когда чаша уравновешивается или опускается в пользу сил света, на земле начинается благоденствие и даже стихия воспринимается как неизбежное, но некритическое зло.
Централизация силы влечет и создание идеологии этой силы в виде религии. Римское общество потребления и разврата распалось, уступив место христианской общине, которая стала настолько большой и мощной, что сразу начала распадаться на католиков, православных, протестантов, лютеран. НО. Любой шар может летать или катиться по земле только тогда, когда его центр тяжести находится в средине. А христианство сместило центр тяжести в одну сторону, и получился ванька-встанька, который ни летать, ни катиться не может, а при попытке сдвинуть его становится туда, где его центр тяжести. Посему в мир пришли Магомет и Будда, как противовесы свернутого набок мира. Четыре центра тяжести уравновесили систему, и началось создание новых империй, усиливая центробежные тенденции во всех входящих в империи составных частях.
— А кто же четвертый? — раздался молодой голос в затихшей аудитории.
— То есть как кто? — переспросил я. — Иудейский Бог по имени Яхве.
— Тогда какова же роль ГБ в общей системе мироздания? — раздались голоса с нескольких сторон.
— А как вы сами думаете? — спросил я.
— По всему выходит, что ГБ это смещенный центр тяжести, — раздались неуверенные голоса.
— Правильно! — поддержал я говоривших. — Концентрируемая система имеет тенденцию к саморазрушению, что очень опасно для малой части когда-то большой системы. И ГБ является самой мощной и самой слабой точкой этой системы, потому что она создана искусственно теми людьми, которые стараются урвать как можно больше при нахождении у власти. И какой же выход вы видите?
Аудитория напряженно молчала. Вероятно, я сделал что-то необычное или сказал что-то не то, что позволено говорить будущим защитникам МНР.
— Нужна какая-то объединяющая цель, — сказал неуверенно кто-то с задних рядов.
— Правильно! — снова сказал я. — И какая это может быть цель?
— Либо революция, либо война, — сказал старшина, удивляясь собственной смелости.
— И снова правильно, — сказал я, — а что для режима выгоднее всего?
— Война! — твердо сказал старшина.
— Еще раз правильно. На сегодня лекция закончена, всем до свидания, — попрощался я.
Курсанты одновременно встали, провожая мой уход.
— Молодцы ребята, — подумал я, — мозги еще не закостенели, мыслительные процессы функционируют нормально, но как-то замедленно. Боятся. Они, вероятно, с детства клянутся в верности ГБ. Каждый вечер перед сном и вместо «Спокойной ночи, малыши» им читают какую-нибудь речь ГБ, и они под нее засыпают. И снится им ГБ как красное солнышко, которое светит лучами во все стороны, и все дети и взрослые, взявшись за руки, идут по цветочному лугу в светлое будущее, а за их спиной возвышается огромная фигура ГБ на фоне синего моря.
Я вышел из здания академии и пошел в сторону лифта, на котором приехал сюда. Москвы, какой я ее знал, не было. На этом уровне была сплошная серая стена с маленькими квадратиками окон. Как будто бойницами в огромной крепости.
— Кто его знает, — думал я, — возможно, что за эти триста лет земля подвергалась инопланетному нашествию и вынуждена строить вот такие города-башни, чтобы избежать порабощения, а МНР это самый лакомый кусочек для всего остального мира. Хотя, самыми лакомыми кусками всегда являлись тем, где много полезных ископаемых, а в МНР кроме торфа, пожалуй, и ничего нет. В советские времена из Москвы сделали третий Рим, поэтому все дороги со всей огромной страны вели только в столицу и все делалось через нее. Сейчас, наверное, можно ехать в любую сторону и все будет ближе и без большой бюрократии.
— Мужчина, хотите получить тридцать три удовольствия? — из одной из дверей меня манила к себе молодая женщина с ярко накрашенными губами и черными пронзительными глазами.
— Спасибо, уже получил, — раскланялся я и пошел дальше. Вопрос меня рассмешил. Точно так же одна проститутка сифилитическим голосом предложила себя проходившему матросику и тот таким же образом и таким же сифилитическим голосом ответил.
— Быстрее иди сюда, тебя сейчас арестуют, — крикнула накрашенная женщина и махнула мне рукой.
— Что это, провокация или действительно находятся люди, противостоящие ГБэшному произволу? — лихорадочно думал я. — В такой МНР это, пожалуй, и не удивительно. Преемник Сталина с Дзержинским не будет носителем идей Солженицына и Сахарова, а все равно останется питомцем Сталина и Дзержинского.
