Красный свет джинна вряд ли остановил бы, но биться в бензовоз не станет даже тот, у кого в жилах вместо крови течет огонь.
Мать притормаживала. Расстояние между ними сокращалось. Бензовоз перекатил через трассу правительственного значения. Иномарка матери рванула с места, не дожидаясь переключения светофора.
– Не тормози! – Володя дернул ремень. – Сбросишь скорость, пристрелю, как собаку. И плевать, что ты шакал.
«Опель» пролетел на желтый и нагнал-таки стартовавшую на красный спортивную машину. Впрочем, разрыв между ними снова начал расти. Володя опустил стекло и высунулся наружу.
– С ума сошел?! – завизжал оборотень, как побитый дворовый пес.
Володя не отреагировал. Выстрелил, не целясь. Впереди что-то звякнуло. Пуля срикошетила. От хоть какого-то попадания в душе взвилось чувство близости победы.
Он принялся жать на спуск, не слыша за ревом мотора и гудением воздуха, как хлопают выстрелы.
На пятый раз вместо отдачи пистолет лишь вяло трепыхнулся. «Опель» забрал немного в сторону. Машину мотнуло, и Володя посчитал за благо всунуть голову в салон.
Тряхнул пистолетом.
– Чего с ним?
– До восьми считать умеешь? – злобно процедил Тинек.
Володя выматерился.
– Тогда бортуй ее.
– Кино насмотрелся, щенок?! – взвизгнул оборотень на удивление высоко. – Для того чтобы бортовать, ее догнать надо!
– Догоняй.
– Машина другого класса. Это как «Боинг» догонять на «кукурузнике», – прорычал Тинек, но выжал из несчастного «Опеля» последнее, на что тот был способен.
И это дало результат. А может, мать сбавила обороты. Так или иначе, расстояние между ними сократилось. Зад спортивного автомобиля был виден уже совсем рядом.
– Жми! – заорал Володя.
Дорога изогнулась. Машина матери свернула в сторону. А преследовавший ее «Опель» все еще несся прямо.
Володя заорал что-то непечатное. Тинек взвизгнул в тон ему с окончанием на «мать», заработал рулем и педалями. Машина теряла скорость невыносимо медленно. «Опель» швыряло из стороны в сторону.
А потом... Видимо, Тинек нажал на тормоз сильнее, чем было можно. Машину раскрутило и понесло совсем уж невероятным образом. Понять что-либо было невозможно. Потерю скорости компенсировал занос.
Автомобиль ударило, подбросило, снова ударило. Пол и потолок, судя по ощущениям, несколько раз поменялись местами. «Опель» швырнуло в кювет. От последнего удара Володю рвануло вперед. Он испугался, что вынесет головой лобовое стекло, но то уже царапало осколками щеки, осыпаясь крошкой. А через зияющую пустоту с водительского сиденья вылетало что-то небольшое, лохматое.
Потом возникло ощущение, что и он летит куда-то, уже отдельно от машины. Тряхнуло последний раз, и все закончилось.
Несколько секунд Володя лежал, не двигаясь, прислушиваясь к ощущениям. Снег, в который он врезался, казался горячим.
Володя пошевелился. Кости, по всей вероятности, были целы. Только саднило плечо. Рублевка светилась чуть в стороне. Рядом валялся на боку покореженный «Опель». Подвывала милицейская сирена.
– Сука! – выругался Володя.
– Кобель, – поправил из темноты голос Тинека.
Володя обернулся. Маах’керу, прихрамывая, подошел к нему. Оборотень был нагим и выглядел паршиво. Рожа исцарапана, нога, похоже, подвернута. Он нырнул в помятую машину, выудил шмотки и принялся поспешно одеваться, походя стряхивая с тряпок осколки.
– А вот ты – сука.
– Ты зачем перекинулся? – проигнорировал выпад Володя.
– Я же тебе говорил, – огрызнулся тот. – В определенных случаях это происходит непроизвольно.
– Обосрался, – поддел Володя.
– Смотри, сам не обделайся, – фыркнул шакал, накидывая куртку, и кивнул в сторону.
Там стояла, мигая проблесковым маячком, милицейская машина. От нее уже бежали два мента.
– Влипли, – тоскливо сообщил Тинек.
– Я тебя отмажу, – пообещал Володя. – И больше никогда не становись мне поперек дороги. Убью.
– Спасибо тебе, Константин, что рисковал своей шкурой. Извини, что ты из-за меня чуть не угробился и похоронил машину, – приторным голосом продекламировал Тинек.
Но Володя уже не слушал, он сосредоточился.
– Живы там? – позвал грубый голос.
– Живы, – отозвался Володя и пустил в ход магию.
Последовала трехэтажная конструкция, после чего из-за «Опеля» показались один за другим оба милиционера.
– Вы чего творите, сопляки? – начал один, но споткнулся на полуслове.
Володя прекрасно его понимал. Заклинание начало действовать, и перед стражами закона оказался не парень лет двадцати, которого они могли видеть издалека, а коренастый крепкий мужик с волчьим взглядом и глубокими залысинами.
– Не кипиши, – проговорил Володя, удерживая иллюзию на себе и одновременно внушая ошалевшему милиционеру, что в руке у него удостоверение капитана отделения собственной безопасности. Вот тут и пригодились выкачанные у матери силы. – Тут дело такое...
Какое тут дело, он придумать не смог, потому загадочно замолчал.
– А этот, – добавил после паузы, кивнув на Тинека, – вообще ни при чем. Гражданский, помогал офицеру при исполнении. За что и пострадал. Так вы его оформите как своего.
– А... – начал было один, но Володя перебил:
– А я на днях к вам загляну, и перетрем. Бежать мне надо.
Володя улыбнулся и пошел к дороге. Оглянулся на ходу и крикнул:
– Вы мужика только не обижайте. Помогал как-никак.
Менты переглянулись и дружно посмотрели на Тинека.
– Чего? – плаксиво промямлил оборотень. – Тачке кабздец.
Один из ментов оглядел покореженное железо:
– А ей сколько?
– Меньше года.
– Ну, тогда ничего, – добродушно протянул тот. – Страховая тебе новую купит. Пошли оформляться.
И милиционер бодро потопал к машине. Тинек рыпнулся следом, но его приостановил второй.
– Чего? – не понял оборотень.
Мент помялся и ткнул пальцем в грудь Константину. Сказал тихо, словно боялся потревожить спящего:
– Слушай, мужик, а в вашей машине мальчишка с собакой не ехал?
Оборотень состроил гримасу и посмотрел на сотрудника милиции, как на идиота:
– Какая собака? Какой мальчик? Вы чего курили? Этот бугай тормознул, коркой светанул и сказал: «Поехали». Доездились, твою мать, – он обиженно взвыл и посмотрел на убитую машину.
– Ладно, – кивнул мент смущенно. – Проехали. Только ты моему напарнику не говори... ну про то, что я у тебя спрашивал.
По утреннему шоссе ехали редкие машины. Основная масса москвичей еще только разлепляла глаза, а то и вовсе досматривала последние сны под тиканье безжалостных, неумолимых будильников.
Впрочем, даже если бы уже рассвело окончательно и дорогу забили автомобили, вряд ли кто-то из водителей обратил бы внимание на облезлую хромую собаку, что трусила по обочине, печально глядя перед собой и держа в зубах набитый полиэтиленовый пакет.
