Тени в кровавом море. Лицо женщины, исполненное сочувствия и понимания, обрамленное спутанными черными волосами.
Подожди, велела она. Жди. Не все нити стали на место.
Но и она исчезла в мелкой ряби.
Наконец-то у него появилось легкое занятие, которое не угрожало ему ни болью, ни страхом.
Устроившись как можно удобнее, он покрепче уцепился за остров и приготовился ждать.
Сэйтан уже начал гадать, в чем дело, – что-то не так с книжными шкафами позади его стола или же с дворецким, который уже целую минуту смотрит в одну и ту же точку.
– Повелитель, – чопорно произнес Беале, не отрывая взгляда от книжных шкафов.
– Беале, – осторожно отозвался Сэйтан.
– Вас хочет видеть Предводитель.
Сэйтан осторожно положил очки поверх бумаг, лежащих на столе, и сложил руки, чтобы сдержать нервную дрожь.
– Он лебезит, угодничает?
Губы Беале дернулись.
– Нет, Повелитель.
Сэйтан расслабился в кресле:
– Хвала Тьме. По крайней мере, он пришел не потому, что девочки успели что-то натворить.
– Честно говоря, не думаю, что леди каким-то образом замешаны в этом, Повелитель.
– В таком случае пригласи его пройти сюда.
Предводитель, вошедший в кабинет, был на голову выше Сэйтана, в два раза шире в плечах и отличался завидной рельефной мускулатурой. Его огромные ладони с легкостью могли бы обхватить человеческий череп и раздавить его. Он походил на грубого, жесткого воина, который с равной легкостью вырвал бы желаемое из земли или же у других людей. Однако под массивной оболочкой и громоподобным голосом билось сердце, наполненное радостью и любовью к жизни, и скрывалась душа слишком чувствительная, а потому не терпящая насилия.
Его звали Дужэй. Пятьсот лет назад он был лучшим художником в Кэйлеере. Теперь же – мертвым демоном.
Сэйтан знал, что с его стороны лицемерно злиться на Дужэя за то, что он рискнул прийти сюда, поскольку Мефис, Андульвар и Протвар практически поселились в Зале с тех пор, как Джанелль вернулась сюда вместе с Повелителем и они все общались с гостившими здесь детьми. Но, несмотря на это, граница между Королевствами живущих и Адом всегда была хрупкой, не толще лезвия ножа, поэтому Сэйтан жил с неприятным сознанием того, что самим своим существованием он давно перешагнул ее. Теперь же, когда все дети решили провести лето в Зале, а Темный Совет продолжал требовать встречи с Джанелль, демон, пришедший в Кэйлеер для аудиенции с Повелителем, был весьма некстати. Сэйтан обнаружил, что не может смирить свой гнев.
– Дважды в месяц я устраиваю аудиенции в Аду для всех жителей Королевства, желающих предстать передо мной, – холодно произнес Повелитель. – Вам нечего делать здесь, лорд Дужэй.
Дужэй опустил глаза, уставившись в пол. Его длинные, толстые пальцы теребили край потрепанного голубого берета, который демон держал в руках.
– Я знаю, Повелитель. Простите мою оплошность. Мне не следовало приходить сюда, однако я не мог ждать дольше.
Дужэй продолжал мять берет в руках. Когда он наконец поднял взгляд, Сэйтан прочел в его глазах лишь отчаяние.
– Я так устал, Повелитель. Мне уже нечего рисовать, некого учить, не с кем делиться своим мастерством. Нет ни цели, ни радости. Ничего не осталось. Я прошу вас, Повелитель.
Сэйтан закрыл глаза, забыв о своем гневе. Иногда это случалось. Ад был холодным, жестоким, выжженным Королевством, однако он обладал и своеобразной добротой. В этом месте Кровь могла примириться со своей незаконченной жизнью, обладая почти неограниченным запасом времени, чтобы закончить начатое. Некоторые предпочитали не пользоваться этим последним даром, стойко перенося недели, годы и века скуки, а затем наконец освобождались, угасая и растворяясь во Тьме. Другие с радостью хватались за последнюю возможность взрастить таланты и способности, которые игнорировались на протяжении жизни или же были отброшены прочь, чтобы следовать по другому пути. Третьи, отрезанные от жизни внезапно, продолжали вести существование, напоминавшее их былые годы. Дужэй погиб в расцвете сил – неожиданно, внезапно. Когда он осознал, что по-прежнему может рисовать, то принял возможность продолжить существовать в теле мертвого демона с радостью и благодарностью.
А теперь он просил Сэйтана об освобождении от мертвой плоти, просил Повелителя поглотить остатки его ментальной силы и позволить ему превратиться в тихий шепоток во Тьме.
Иногда это случалось. Не часто, к счастью, однако периодически желание продолжить путь сокрушалось под натиском сохранившейся ментальной силы. Когда подобное происходило, демон приходил к нему и просил о быстром освобождении. И, будучи Повелителем, Сэйтан глубоко чтил это желание, никогда не отказывая.
Он открыл глаза и несколько раз моргнул, пытаясь развеять туман, застлавший их.
– Дужэй, ты уверен в этом?
– Я…
В этот миг в комнату ворвалась Карла:
– Этот невыносимый, разодетый надушенный рыжий крысюк говорит, что мой рисунок никуда не годится! – Глаза девушки наполнились слезами, когда она швырнула альбом на письменный стол Сэйтана.
Он успел заставить свои очки исчезнуть, прежде чем на них опустилась пухлая тетрадь.
– Он просто напыщенный болван, чьи мозги давно съели черви! – зарыдала Карла. – В конце концов, это же не работа на всю жизнь, это вообще не моя дорога! Мы должны просто развлекаться!
Сэйтан выбрался из кресла. За последние три недели здесь побывало такое количество наставников, что он не смог вспомнить, как звали этого конкретного ублюдка, однако, если человек сумел довести до слез Карлу, страшно даже представить, что он способен сотворить с Калуш и Морганой, не говоря уже о Джанелль.
Дужэй потянулся за альбомом.
– Нет! – завопила Карла, бросаясь наперерез, даже не вспомнив, что она может заставить его исчезнуть, прежде чем пальцы незнакомца сомкнутся на тетради.
Она врезалась лбом в массивную руку демона и, слегка оглушенная, отступила на шаг, натолкнувшись на Сэйтана. Тот обнял девушку за плечи, скрипя зубами – было невыносимо тяжело ощущать поток боли, исходящий от нее.
Дужэй внимательно изучил набросок и медленно покачал головой.
– Это ужасно, – пророкотал он, перелистывая страницы, чтобы взглянуть на более ранние работы. – Какая мерзость! – взревел он, тряся альбомом перед носом у Карлы. – Вы назвали его рыжей крысой? Вы слишком добры, леди. Он просто…
– Дужэй, – предостерегающим тоном остановил его Сэйтан, справедливо полагая, что в противном случае Карла выучит еще одну непристойную фразу. Затем он почувствовал, как напряглась девушка.
