– Прекрасно осведомлен. Я с уважением отношусь к Скорцени как к истинному профессионалу. Но, ни он, ни Кальтенбруннер, ни даже сам Гиммлер ничего в этой операции не решают.
– Тогда Геринг?
Лигвиц отрицательно покачал головой.
– Маршал знает не больше, чем мы с вами. Причем в последнее время его всячески отстраняют от потока даже той скудной информации, которую он получал до начала 1941-го, то есть до начала войны с русскими.
– И чем это вызвано?
– Отношением к Новой Швабии. К ее роли, ее значению. Раньше мы смотрели на нее лишь как на территорию, которую можно будет официально присоединить к рейху или которую можно будет использовать как сырьевую базу Германии. А теперь…- развел руками Лигвиц.
– Что «теперь», оберштурмбаннфюрер? Договаривайте, договаривайте. Разговор сугубо между нами.
– Все нынешнее руководство рейха – всего лишь раскрашенная в коричневый цвет вершина сигнального айсберга.
Услышав это, Дениц и себе потянулся за платочком, чтобы промокнуть лоб.
– Ну, это вы слишком, – вполголоса и совершенно неуверенно проговорил он.
– За операцией «База» стоит небольшая группа совершенно не известных нам людей, – ничуть не смутился Лигвиц.
– Не известных даже фюреру?
Шеф Антарктического отдела призадумался и, приподнявшись, потянулся через стол к главкому Кригсмарине.
– Я много думал об этом, господин гросс-адмирал. И если бы сейчас я ответил, что фюрер знает истинного руководителя этой операции, то был бы неискренен с вами.
– Бросьте Лигвиц, такого не может быть. В нашей стране, где власть фюрера безгранична, такого попросту быть не может
– Если вы потребуете прямых доказательств, – вновь опустился на стул оберштурмбаинфюрер, – то я отвечу, что, увы, у меня их нет. Но иногда к определенным выводам можно прийти, имея только косвеннее свидетельства, это известно любому следователю. А я начинал как следователь криминальной полиции.
В то же мгновение на столе гросс-адмирала опять ожил «имперский» телефон, прямая связь со ставкой фюрера.
– Я сейчас представлюсь, гросс-адмирал, но ни чина моего, ни имени вы произносить не должны, – послышался в трубке режущий слух громыхающий бас. – Здесь Скорцени.
– Слушаю вас, – встревоженно ответил Дениц, бросив взгляд на трусливо насторожившегося Лигвица.
– Фюрер? – почти не расслышав сказанного им, по губам вычитал гросс-адмирал. И тотчас же утвердительно кивнул.
Лигвиц втиснулся в стул, и платочек, которым на сей раз, он закрыл все лицо, начал бурно пропитываться обильным потом.
– Я слушаю ваш разговор. Техническая сторона вопроса не должна интересовать вас, точно так же как она не интересует и меня. Растяните разговор с Лигвицем. Пусть рассказывает, требуйте подробностей. Это в интересах фюрера и рейха. А теперь положите трубку на рычаг и, как ни в чем не бывало, продолжайте разговор.
– Как прикажете, мой фюрер, – молвил он уже исключительно для конспирации.
«Это проделки Геринга, – не стал и дальше предаваться удивлению Дениц. – Если он позволяет себе прослушивать прямой телефон фюрера, его разговоры с руководителями и дипломатами других стран, то уж Викингбург он наверняка напичкал десятками всевозможных подслушивающих устройств. Хотя со стороны Скорцени это все же непорядочно. Впрочем, – сказал себе Дениц, – ты должен быть признателен этому обер-диверсанту за предупреждение и откровенность»,
И он был прав. Выслушав короткий доклад одного из своих слухачей о том, что в кабинете Деница происходит очень важный разговор, который прямо относится к заданию, полученному первым диверсантом рейха от самого фюрера, Геринг счел возможным лично Позвонить ему и сказать: «То, что вы сейчас услышите, Скорцени, может помочь вам в вашей работе. Беседу ведут гросс-адмирал Дениц и начальник Антарктического отдела СД Лигвиц, Оставайтесь у телефона, наши сотрудники подсоединят вас к разработанной в наших лабораториях сети прослушивания».
– Однако вернемся к нашему разговору, оберштурмбанн-фюрер, – тем временем поспешно обратился гросс-адмирал к Лигвицу, пытаясь упредить его собственный вопрос.
– Не знаю, стоит ли, – почуял что-то неладное шеф Антарктического отдела СД.
– Теперь это уже имеет принципиальное значение, – как можно тверже заявил Дениц голосом опытного шантажиста.
И Лигвиц понял, что отступать и запираться поздно. Независимо от того, какие меры способен применить против него главком Кригсмарине, сейчас сним лучше оставаться откровенным. Именно поэтому он как можно вежливее, почти льстиво выразил свою покорность.
– Если вы так считаете, господин гросс-адмирал.
– Напомню, что речь шла об истинных руководителях операции «База». Так вот, я ценю ваш аналитический опыт следователя, но… Тем более что речь идет о многолетней операции, имеющей важнейшее, решающее значение для судьбы рейха.
– Повторяю: прямых доказательств у меня нет. Причем позволю себе высказать еще одну крамольную мысль: в судьбе нашего нынешнего рейха Новая Швабия решающего значения иметь уже не может.
– Почему не может? – в эти минуты Деницу уже безразлично было, подслушивает их разговор Скорцени или нет. То, о чем говорил сейчас Лигвиц, было крайне важно для него самого. – Я мог бы назвать десятки аргументов, которые отрицают ваше утверждение: начиная с того, что благодаря Новой Швабии территория рейха значительно увеличивается, а главное, переносится на другой континент.
– Потому что создается она уже для Четвертого рейха, лидеры которого, вполне возможно, будут совершенно по-иному воспринимать все то, чего добиваемся, за что погибаем и чем воодушевляемся все мы, в рейхе Третьем сущие.
Выслушав это, Дениц чуть было не впал в глубокое депрессивное молчание, но, вспомнив о еще одном, невидимом, участнике их разговора, мгновенно взбодрился.
– Допустим, в этом аспекте вы правы: после нынешней войны даже Европа будет представлять собой совершенно иной мир, иную цивилизацию, что уж говорить о некоем государстве, которое будет зарождаться вдали от Германии, в изолированных от мира подземных пространствах. Но вернемся к вопросу о руководстве, от идей и идеологии которого будут зависеть цели и идеология многих последующих поколений.
– Да, пожалуй, стоит вернуться.
– Мы оба знаем, что вот уже в течение нескольких лет комендантом «Базы-211» является вице-адмирал Готт, а начальником службы безопасности – штандартенфюрер СС барон фон Риттер, каждый из которых имеет свой тщательно подобранный штаб, а вместе они контролируют все лаборатории, предприятия и учреждения, создающиеся в «подземном рае» Антарктиды. В свою очередь, штаб «Базы» подчиняется рейхсканцелярии Германии, фюреру и его штабу. Почему вы считаете все это лишь видимой частью власти? И если существует еще и секретный штаб «Базы-21 1», то почему вы предполагаете, что он не подчинен фюреру?
