Наконец он убрал руку и облегченно вздохнул. Кровь перестала сочиться. На лицо медленно возвращались краски.
– Ты мужественный человек, – тихо сказал Зикер.
– Ты… ты действительно дошел… – хрипло пробормотал Линард. – Древняя Тропа Силы… и ты дошел до последнего предела… дальше путь лишь по воздуху, но люди там не могут летать… даже маги – не могут. Сколько ты терпел эту боль?!
– Три дня, – просто ответил Зикер. – Мой рекорд так и не побит.
– Ладно, чего ты хочешь? – спросил Линард.
– Хочу принести тебе клятву, – ответил Зикер.
– Клятву? – удивился Линард.
– Клятву, – кивнул Зикер. – Тропой Боли. Ты знаешь, Тропой Боли не лгут.
– Ты отдаешь себя в мои руки… зачем? – недоуменно спросил Линард.
– Чтобы ты мне поверил, – вздохнул Зикер. – Потому что это важно. Итак, Я, Зикер Барла Толлен, клянусь Тропой Боли, Закатом и Тремя Днями Гибели, клянусь Санге Аланде Линарду в том, что все сказанное мной – правда, а если я лгу, пусть Зеленая Звезда возьмет меня!
– Да станет боль твоей пищей! – эхом откликнулся Линард, замыкая слова старинного заклятия.
Мгновение оба смотрели друг на друга. Тишина между ними была белая и напряженная.
– Вот видишь, – нарушил эту тишину Зикер. – Не стала.
– Не стала, – эхом откликнулся Линард.
– Ну так прикажи, пусть нам другой какой еды принесут! – рассмеялся Зикер. – А то проголодался я, тебя уламывая.
Утро встретило Курта холодным душем. Ну очень холодным. Просто омерзительно холодным. Взвыв, он с трудом выбрался из-под совершенно королевских размеров одеяла и ошалело уставился в окружающий его полумрак. Что ж, худшие его опасения не подтвердились. Джанхар ему не приснился, более того, роскошная комната, которую ему предоставили, также никуда не делась, он не проснулся в канаве и не сотворил ненароком во сне портал, ведущий на дно холодного северного моря. Все было в порядке. Все – за исключением ледяного душа, взявшегося неведомо откуда.
– Послушай, Мур, – стуча зубами, поинтересовался он у посоха, – я ни в коем случае не жалуюсь… просто… я хочу спросить, скажи – быть может, это нормально? Быть может, Главу Одиннадцатого Отделения Департамента Разведки всегда так будят, а Йоштре вчера просто позабыл мне об этом сообщить?
– Нет, – ответил посох, – это совершенно ненормально, но боюсь, абсолютно неизбежно.
– Что ты хочешь этим сказать? – пробормотал Курт, стягивая с себя мокрое белье. – Кстати, здесь есть еще какая-нибудь одежда?
– Посмотри в шкафу, – отозвался посох, – там должно быть все необходимое. А сказать я хочу вот что: похоже, внучка Великого Магистра на тебя основательно разозлилась, и теперь тебе светит изрядная куча мелких неприятностей.
– Нашла на кого злиться, – пропыхтел Курт, натягивая сухое белье на мокрое тело. – Пусть лучше на дедушку своего драгоценного злится.
– Но ведь она считает, что ты отнял у нее подарок, – пояснил Мур.
– Я отнял? – возмутился Курт. – Я бы с удовольствием ей его вернул! Да еще и от себя добавил! Надо же, что натворила, сумасшедшая! Не постель – озеро!
– Из девочки со временем выйдет весьма талантливая волшебница, – со знанием дела подтвердил посох. – Но увы, она действительно не справится с этим заданием. А признать этого – не захочет.
– И поэтому мне придется каждое утро просыпаться мокрым! – ехидно констатировал Курт.
– Не придется, – утешил его Мур. – Мы ведь сегодня уходим. А она остается. И шеф наверняка принесет тебе извинения за ее выходки. – Если я каждый раз буду отдуваться за его идеи, а он потом извиняться, мне придется построить отдельный склад, куда я эти самые извинения буду складывать! – фыркнул Курт. – Так что королевский дворец придется основательно перестроить, иначе ведь никаких кладовых не хватит под все эти извинения!
Курт еще произносил эту длинную и вроде бы остроумную фразу, но ему уже почему-то стало грустно. Он удивился, а потом вдруг понял: ему было грустно оттого, что он уходит, а эта вздорная, сумасшедшая девчонка остается.
– Как ее хоть зовут, эту озорницу?
– Аглария Верлифлена Энерли Атар Эйет Эль, – ответил посох.
– Как? – поразился Курт.
Посох повторил.
– Какой кошмар! – искренне выдохнул Курт. – И это все – имя?!
– И это все имя, – удивленно ответил посох, – а что?
– Да уж, – с чувством произнес Курт, – обладая таким именем, трудно обладать хоть сколько-нибудь выносимым характером!
– Да что ты понимаешь в именах! – возмутился Мур. – Что вообще может понимать несчастный, чье имя состоит всего из одного жалкого слога?!
В дверь постучали, не дав Курту открыть рта и высказать уже готовую сорваться с языка фразу – что, мол, он-то как раз именем своим вполне доволен, а вот если б его звали так же заковыристо и длинно, как Мура или эту несчастную хулиганку Агларию, то он и был бы таким же невыносимо вредным, как Мур, или таким же гадким, как эта девчонка, а потом наверняка сошел бы с ума по причине полной омерзительности происходящего.
Вошедший Великий Магистр имел весьма растрепанный и поцарапанный вид.
– Отшлепал негодницу! – торжественно объявил он.
Курт решил, что свое мнение о том, кто кого отшлепал, он оставит при себе.
Великий Магистр действительно извинился за этот, как он выразился, «прискорбный инцидент». Курт вежливо соврал, что ему даже приятно. Не станешь же говорить гадости своему работодателю в начале своего первого рабочего дня? Великий Магистр еще раз извинился и заверил, что приложит все свои магические силы, чтобы подобное никогда не повторилось, а потом пожелал Курту удачи, счастливого пути и еще чего-то, что принято желать в подобных случаях. Засим Шеф Департамента Разведки представил Курту неведомо откуда появившегося человека в невероятно роскошных одеждах.
– Илс Тремли Фрейн, лучший лекарь Джанхара, – промолвил Йоштре Туйен, – а по совместительству – мой человек. В его задачу входит снаряжение и отправка агентов.
Лучший лекарь Джанхара вежливо поклонился. Курт ответил ему тем же, и Великий Магистр их оставил, сославшись на массу неотложных дел, каковая у него, скорее всего, и в самом деле была. Господин Фрейн оказался деловым человеком. Он ловко помог Курту собраться и, отворив дотоле неприметную дверь в стене, пригласил его прогуляться в потайные кладовые Департамента Разведки. Едва Курт вошел, дверь закрылась. Мгновение непередаваемой темноты тут же сменилось теплым дружелюбным светом. Потайной ход озаряли светильники, должно быть, магические, через равные промежутки укрепленные на стенах. А сам ход был изукрашен множеством картинок – большинство которых представляли собой карикатуры на Великого Магистра Йоштре.
