– Нет, он может нас сожрать. Он может всё сожрать.
– Чем? – спросил Урс. – Я не вижу пасти.
– У него есть, поверь мне, – сказал Укобах.
Длинные толстые щупальца поползли через стены театра и начали ощупывать зрительские ряды. Зрители, на свою неудачу стоявшие у них на пути, были сбиты в сторону, отброшены далеко по воздуху или раздавлены. Нескольким вольпертингерам, всё ещё остававшимся на трибунах благодаря своей гибкости и подвижности удалось избежать столкновений со щупальцами. Врахок пытался сориентироваться и не делал никаких различий между врагом и другом.
– Ты точно уверен, что он не на нашей стороне? – спросил Биала. – До сих пор он нам только помогал.
– Их не просто контролировать. На нём сидят те, кто пытается им руководить,- объяснил Укобах. – Сейчас у них, кажется, трудности. Ещё ни разу в город не приводили такой большой экземпляр.
Теперь через стену в театр пополз гигантский хобот врахока. Как огромная змея полз он по трибунам в поисках добычи и все зрители, вблизи которых он проползал, с криками и воплями разбегались в стороны. Хобот с хлюпаньем открылся, жадно втянул воздух и сразу же направился к одному из входов, где, как подсказало ему обоняние, столпились пытающиеся в панике вырваться наружу зрители. Врахок опустил на них хобот и начал всё в себя втягивать. Несчастные жертвы с криками летели по хоботу вверх и исчезали в пульсирующих органах чудовища.
Вид врахока не произвёл на Румо особого впечатления. Он был знаком с этими существами и их способностями, поэтому в данный момент его гораздо больше интересовал генерал Тиктак, который, как и все остальные, с любопытством наблюдал за действиями монстра. Румо ухватил свой меч и возбуждённо думал, как он может воспользоваться этим моментом всеобщего замешательства.
– У тебя уже есть идея? – спросил Львиный зев.
– Я вспомнил одну историю, – ответил Румо.
– Какую историю? – спросил Гринцольд.
– Историю битвы в Нурненвальдском лесу, – ответил Румо. – В ней рассказывается о создании генерала Тиктака.
– Ты знаешь, как он появился? – спросил Львиный зев.
– Это только легенда. Но мне интересна та часть, в которой алхимик, создавший Тиктака, вставил ему кусок замонима – мыслящего элемента, который оживил генерала. Если эта история правдива, то у этой машины есть что-то типа мозга. Или сердца.
– А если у него есть сердце или мозг, то мы можем вырвать их из его тела! – сказал Гринцольд.
Румо кивнул.
– Я полезу в генерала Тиктака, – сказал он.
Смайк откашливался. Он снова сидел в подкровной лодке и пот ручьями тёк по его жирному телу.
– Всё уго, Смайк?
– Да, Смайк, всё уго?
– Скажи что-нибудь, наконец!
Даже если бы Смайк захотел что-то ответить, то не смог.
– Это было невероятно, Смайк, – сказала несуществующая крошка номер один.
– Как ты это сделал? – сказала несуществующая крошка номер два.
– Да, Смайк, как ты это сделал? – сказала несуществующая крошка номер три.
Смайк несколько раз глубоко вдохнул. Ему было сложно снова перейти на лёгочное дыхание. Его жабры всё ещё лихорадочно работали.
– У него был позвоночник,- сказал Смайк.
– Позвоночник? – спросила несуществующая крошка номер один.
– Позвоночник? – спросила несуществующая крошка номер два.
– Болезнь с позвоночником? – спросила несуществующая крошка номер три.
– Да! – крикнул Смайк. – У болезни был позвоночник! Позвоночник, который можно сломать.
Несуществующие крошки замолчали.
– Хорошо, – через некоторое время сказал Смайк. – Теперь, наконец-то, мы можем начать эту проклятую операцию? Или?
– Да, Смайк.
– Если ты готов, то и мы готовы.
– Лодка находится в правильном положении.
– Что мы должны делать?
– Видишь точки подключения, Смайк? Видишь их? Мы установили смотровую мембрану на максимальное увеличение.
– Да, я вижу их, – сказал Смайк.
В мускульных тканях сердца находилось шесть странных наростов и углублений. Но всё здесь внутри состояло из странных наростов и углублений. Он не мог понять, что особенного было именно в этих шести.
– Это – амалориканский адапс, – сказала несуществующая крошка номер один. – Он отвечает за ауратистскую циркуляцию электричества в сердце.
– Это – галлюцигенский синант, – сказала несуществующая крошка номер два. – Симпатический ствол автономной нервной системы, проводящий симпатические вибрации галлюцигентского ключа.
– Это – опабиниатская мембрана, – сказала несуществующая крошка номер три. – Только через неё могу проникнуть стимуляции опабиниатских щипцов.
– Это – йохоянский холмик, – сказала несуществующая крошка номер один. – Он пассивно-активно реагирует на раздражения йохоянским жгутиком, выравнивая ритм сердца.
– Это – айсхеаианистский эпиксель, – сказала несуществующая крошка номер два. – Это эпицентрический микроцентр аорты, коронарно выравнивающий симпатические вибрации.
– Это – одонтагрифский зев, – сказала несуществующая крошка номер три. – Ещё не совсем ясно, что именно одонтагрифский сосальщик там делает, но бесспорно что-то положительное.
– Всё ясно, Смайк?
– Да, – сказал Смайк. – Теперь я в курсе.
– Тогда выводи инструменты, – приказала несуществующая крошка номер один.
– Мурррр… – замурлыкал Смайк.- Муррррррррррр…
Румо просто впрыгнул. Он не стал долго раздумывать куда прыгать, так как в теле генерала не было ни одного подходящего для этого места. Он крепко вцепился в генерала там, где недавно у него распахнулись два серебряных крыла. Отсюда он хорошо видел внутренности генерала. Внутри было спрятано ещё больше оружия, ещё больше тикающего и клацающего металла. Но чего-то похожего на сердце или на мозг он не видел.
Генерал Тиктак попытался схватить Румо своими стальными лапами, хотел сбросить его с тела, как назойливое насекомое, но его руки были так сконструированы, что хоть он и мог их достаточно далеко выдвигать, но некоторые части тела были ему либо едва доступны, либо вообще недоступны. Всё в нём было предназначено для нападения, а не для защиты. А то, что кто-то мог быть таким сумасшедшим, чтобы запрыгнуть на генерала, об этом никто даже и не подумал, даже сам генерал Тиктак.
