Сестра Сковородка пришла навестить Нону в тот же вечер, использовав свое звание, чтобы преодолеть барьеры, все еще сдерживающие послушниц. Она села, положив одну руку на колени и положив на нее обрубок другой.
— Ну, — сказала она.
Нона слегка улыбнулась монахине. С первого дня пребывания Ноны на уроках Пути это был, пожалуй, единственный раз, когда Сковородка посмотрела на нее с каким-то особым интересом. Ноне нравилась Сестра Сковородка: у старухи был острый ум, но она никогда не была злой, она развлекала и направляла, а не руководила или диктовала. Тем не менее, она казалась почти слепой к тем, у кого не было хотя бы намека на квантал, как будто послушницы были взаимозаменяемы, за исключением Гессы и Ары, и она действительно оживлялась только с этими двумя.
— Похоже, ты добралась до Пути по дороге, которой я тебя не учила, — сказала Сестра Сковородка.
— Почему вы не учили ей? — спросила Нона. Возможно, что, несмотря на все свои годы, Сковородка не знала этой дороги.
Монахиня улыбнулась древними морщинами, показывая потертые колонны оставшихся зубов.
— Настоятельница Стекло могла бы возразить, если бы я приковала каждую послушницу цепью к стене и избила до крови, надеясь, что она убежит от хлыста и достигнет Пути. — Она потерла подбородок. — Кроме того, даже на кванталах это почти никогда не срабатывает. И даже когда удается, вряд ли ты захочешь повторить опыт. Безмятежность позволяет человеку достигать Пути медленно и размеренно. Кроме того, удержаться на Пути невероятно трудно. Для этого требуются годы тренировок и редкий врожденный талант. Сделать больше нескольких шагов по Пути тяжело, даже если человек ступает на него осторожно. Когда же тебя приведут туда ярость или боль… Вспомни игру меч-путь, которую Сестра Сало держит в своем зале. Безмятежность — это послушница, которая выходит с помоста, раскинув руки для равновесия; она аккуратно ставит ноги, размышляя о том, что ждет ее впереди. Ярость — это послушница, во весь опор выскакивающая из двери и мчащаяся к обрыву. Она может коснуться меч-пути на своем пути вниз, но на самом деле она не идет по нему.
— Это было всего лишь прикосновение? — Уже говоря, Нона знала, что это правда. Она упала с Пути, как только «ступила» на него — не то чтобы ноги были вовлечены, но образ помог ей осмыслить пережитое.
— Мы обсудим этот вопрос в классе, Нона. Впереди могут быть захватывающие времена! А пока попрактикуйся в безмятежности. Она поможет справиться с болью. Это само по себе должно быть достаточной мотивацией, даже без Пути, который ждет тебя. — Сестра Сковородка встала с громким скрипом. — Ищи Путь, но не касайся его! — Она огляделась по сторонам. — Сестра Роза не простит тебе, если ты разрушишь санаторий! Сестра Сало далеко не в восторге от ущерба, нанесенного Залу Меча. Кроме того, ты, скорее всего, умрешь. Тебе очень повезло, что ты смогла сформировать и протолкнуть энергию Пути в стену. — Задумчивый взгляд. — Мы поговорим о том, как тебе это удалось. Позже.
Сестра Сковородка повернулась, чтобы уйти, и зашаркала к двери со скоростью старой дамы лет на двадцать моложе ее.
— Спасибо вам, сестра. — Нона тихо произнесла эти слова в спину Сестре Сковородка, но монахиня, опровергая уверения Клеры в том, что она глуха, резко обернулась.
— Спасибо тебе, послушница. Когда ты доживешь до моего возраста, тебе понадобятся такие вещи, чтобы продолжать жить. Поверь мне. Я была и слишком молода, чтобы знать, и слишком стара, чтобы заботиться. Именно в этом — о, таком узком — промежутке между ними и рождаются воспоминания. Так что наслаждайся ими. — И с этими словами она ушла, захлопнув за собой дверь. — Волнующее время. Волнующее время.
Нона лежала, уставившись на дверь. Оживление, возникшее на лице Сестры Сковородка, когда та говорила о Пути, вернуло ее к тому моменту контакта, к той ужасной энергии, которая наполнила ее, как огонь под кожей. Воспоминание отодвинуло боль от ран, оставив ее лишь щекоткой на коже. Было мгновение освобождения, когда она вонзила свои когти в стену и выпустила силу Пути в камень. Она хотела снова испытать это чувство. Раньше она ничего подобного не чувствовала. Укрытие и тепло костра после лед-ветра не подходили даже близко, как и еда, предложенная желудку, остававшегося пустым слишком много дней. Она хотела его снова.
Клера, Рули и Джула пришли на следующий день, болтая за спиной Сестры Роза, Рули наклонилась в сторону, чтобы ухмыльнуться Ноне из-за круглой монахини. Они опустились на ее кровать, заставив ее вздрогнуть, когда матрас сдвинулся под их весом.
— Я в Сером Классе! — Джула скрестила ноги на дальнем конце кровати. — Отравительница наконец-то поставила мне печать Тени!
— Вот это здорово! — Нона скучала бы по Джуле, особенно по ее помощи в Академии. Они улыбнулись друг другу. Ноне нравилась Джула: она могла направлять руку Ноны, чтобы та выводила идеальные буквы на грифельной доске вместо ее шатких попыток. Но еще больше ей нравилось то, что вся книжность Джулы исчезала на песке Зала Меча. Если ты не будешь предельно внимательной, дочь писца уложит тебя на спину, яростно, и все это без капли хунска в жилах.
— Как ты себя чувствуешь? — Рули встревоженно наклонилась, протягивая руку к ладони Ноны. — Ты выглядишь ужасно.
— С ней все в порядке! — сказала Клера. — Она снесла эту чертову стену. Показала этой суке Зоул.
Нона с некоторым трудом села, изобразила улыбку и позволила разговору течь вокруг нее. Требовалось только «да» здесь и «почему» там, чтобы все продолжалось, и она находила утешение в знакомом ритме их болтовни.
Ара, очевидно, зайдет к ней позже. Она хочет прийти одна, чувствуя себя очень виноватой из-за всей этой истории с девочкой для порки.
— И она должна так чувствовать! — Клера прервала Рули. — Они все так делают. Сис плюют на нас все время. Даже если не собираются. Они просто думают о нас, как о вещах, которые можно использовать.
Когда Шерзал уехала, Зоул осталась, и ее приняли в Серый Класс, где она хранит настороженное молчание, не реагируя на насмешки или угрозы. Клера с радостью сообщила, что девочка из лед-племени упала с меч-пути в пяти ярдах от начала и не проявила особых способностей в Академии. Особенно примечательным и достойным мимического изображения было ее знакомство с Отравительницей, когда она выбежала из пещеры всего через несколько минут после начала урока, держась руками за оба главных отверстия.
Сестра Сало, по словам Рули, провела весь их последний урок, задумчиво глядя на изрытую воронками стену и позволяя старшим послушницам избивать младших до синяков.
— Но она пообещала научить нас противостоять тому движению торки, которое использовала на тебе Зоул, — сказала Клера. Она улыбнулась, а затем перешла на другую тему. — Мой отец все еще в долговой тюрьме, но они разрешили маме и моим сестрам навещать его. — Монастырь не одобрял разговоры о семье, и ни одна послушница не игнорировала это столь впечатляюще, как Клера. — Она нахмурилась. — Его уже должны были отпустить: остались только долги, которые, как всем известно, фальшивые.
— Отец Джулы сейчас работает во дворце! — вмешалась Рули, ослепительно улыбнувшись.
Джула, приверженец правил до мозга костей, лишь быстро и взволнованно помотав головой, опустила взор долу.
Болтовня продолжалась, отвлекая мысли Ноны от ее ран, пока не заговорил Брей. Глубокий голос колокола резонировал по всему монастырю, и трое посетительниц вскочили, чтобы уйти.
— Следующий Дух! Тебе лучше остаться здесь! — крикнула через плечо Клера.
— Поторопись и поправляйся! — Рули последовала за ней.
— Я буду молиться за твое выздоровление. — Джула положила свою руку на руку Ноны и побежала догонять остальных.
Прошло несколько часов, и в комнату проник алый свет, край солнца горел над крышей. Нона решила, что все пройдет и день закончится до того, как Ара придет навестить ее, но дверь открылась и та появилась на пороге.
— Мне очень жаль!
