Да, ГЕ был вкуснее, чем все, что мы могли бы убить или замариновать для себя. Они хранились вечно, хорошо продавались, и просто нужно было немного горячей воды, чтобы приготовить их. Они были адской находкой, я не могла с этим спорить.
Но проблема была в том, что их осталось всего сотня — ну, девяносто пять, после того, как прошлой ночью Уолтер съел что-то такое, что заставило его есть, как дикое животное. Я проснулась от странного шума и обнаружила Уолтера с выпученными глазами, окруженного пустыми пакетами из фольги, хрустящего сублимированной лапшой.
Я не могла придумать ни одного сценария, в котором ГЕ прослужили бы нам больше пары месяцев. Температура уже начала падать: то немногое, что раньше было зеленым, превратилось в корку коричневого цвета. Меньше птиц было в небе, меньше животных в наших ловушках. Мы должны были взять урок у белок и начать запасать все, что можем.
— Сколько это ведер? Восемь? — я опустила сверху еще несколько орехов пекан. Их скорлупа была гладкой и сухой. Достаточно было неверного толчка, чтобы сбить кучу и отправить их каскадом на землю. — Блин.
— Хорошо, — крикнула Гракла.
Она бродила между деревьями впереди меня, шагая так изящно, как только могла, с короткой веревкой на ногах. Я поменяла повязки на ее запястье. Манжеты вместо узлов. Я знала, каково быть зажатой, и я не могла сделать это с другим человеком — как бы она меня ни раздражала.
— Ты собираешься собирать орехи пекан или мне нужно приковать тебя цепью к грузовику?
Каким-то образом и вопреки всем причинам Гракла до сих пор не заполнила ни одной загрузки. Четыре часа работы, и я думала, что на дне ее ведра могло быть даже целых четыре орешка. Я могла бы засунуть руку в змеиную нору и найти улов получше.
— Нет… эй! Что я говорила о том, чтобы оставаться рядом? — я ухватилась за веревку вокруг талии и резко дёрнула ее, оттягивая Граклу. — Хватит дурачиться.
Связывание нас вместе было единственным способом удержать ее от побега. Теоретически это была хорошая идея: если она побежит, ей придется тащить за собой мой вес. Была вероятность, что она не уйдет далеко. Но Гракла, как всегда, быстро нашла способ заставить меня пожалеть об этом.
Ей нравилось идти вперед, пока веревка между нами не натянется. Затем она ждала, пока я нагнусь, чтобы подобрать орех пекан, и бросалась вперед со всей силой, в результате чего я падала лицом вниз и ехала несколько футов.
Сегодня я съела больше грязи, чем, вероятно, было полезно для здоровья. И мне хватило.
— Хорошо, — я схватила револьвер с пояса и направила его ей в лицо. — Либо ты наполняешь это ведро, либо я тебя врежу. Я серьезно.
Она смотрела на меня. Но она, должно быть, вспомнила, что я сделала с ее приятелями Граклами в отеле, потому что она взяла орех пекан и нерешительно бросила его в ведро.
— Хорошо. Осталось всего около сотни, прежде чем ты его заполнишь.
Я могла быть немного мягкой, но я была очень упрямой. Мы не вернемся к грузовику, пока Гракла не наполнит свое ведро доверху, и я буду беспокоить ее столько, сколько потребуется.
Ближе к концу полудня она закончила. Мы очистили такой широкий участок, что у нас почти закончились деревья для сбора. Я пыталась решить, стоит ли возвращаться на отдых, когда услышала чей-то крик.
Гракл тоже это слышала, и ей было очень интересно.
— Нет, нет! — зашипела я, отталкивая ее.
Я потянула так сильно, что она упала на бок, но, казалось, почти не заметила. Все ее внимание было сосредоточено на этом крике и на его смысле. Ее голова моталась из стороны в сторону, как у собаки, волнистые волосы разлетались. Она указала в направлении шума и буркнула несколько странных слов. Затем она повернулась ко мне с надеждой.
— Нет. Мы туда не пойдем — потому что я не знаю, сколько их там! — сказала я, когда она сжала кулаки. — И я могу гарантировать тебе, что они не дружелюбны. Мы возвращаемся…
Она перебила меня. В ее словах был некоторый жар, и ее брови были высоко подняты и раздражены, когда она провела линию от того места, где стоял наш грузовик, до голосов внизу.
Я понимала ее. Я припарковала грузовик на краю рощи, на открытом воздухе, как дура. Любой, кто находился у подножия холма, мог бы видеть его довольно четко — и именно оттуда доносились голоса.
— Ладно. Мы обойдем.
Я подняла ее на ноги и повела нас глубже в рощу, прислушиваясь к крикам. Когда я решила, что мы отстали от них, я присела.
— Хорошо, вот что мы… о.
Гракла уже знала, что делать: она повалилась на живот и поползла к краю холма с хорошей скоростью. Я должна была карабкаться, чтобы не отставать.
Рядом была кучка кустов. Весной на них, наверное, были ягоды. Но в это время года все мы видели только сморщенные листья и множество шипов. Я вклинилась в брешь и полезла вперед, пока не увидела другую сторону. Гракла последовала примеру. Мы сжались так близко друг к другу, что я ощущала ее дыхание на своем ухе.
Это отвлекало.
— Ты не можешь перебраться в ту сторону? — прошипела я.
Она придвинулась ближе. Ее темные глаза блуждали по выцветшей земле под нами, пока она не заметила небольшую группу людей. Они были примерно в полумиле отсюда, стояли кольцом возле того, что выглядело как старая будка на контрольно-пропускном пункте.
Приземистое бетонное здание торчало, как надгробная плита, посреди равнины. Я честно не знала, как я пропустила это раньше. Слишком далеко, чтобы что-либо понять о людях, кроме того факта, что они, казалось, были заинтересованы в том, чтобы проникнуть внутрь этого контрольно-пропускного пункта.
Один из них, мужчина, который стоял немного выше остальных, пошел к двери с кувалдой. Он поднял ее высоко и опустил. Его плечи сжались от ударов. Если прислушаться, я могла уловить слабый щелчок, когда молоток ударял по чему-то металлическому.
— Что там? — спросила я.
Гракла втянула воздух между зубами — жест, который, как я поняла, являлся признаком ее раздражения на меня. Она, наверное, хотела, чтобы я умолкла, чтобы она могла услышать, если они снова начнут говорить.
Я была рада заткнуться. В любом случае, мы не сможем получить часть добычи: они стояли к нам спиной, но несколько мужчин держали руки, будто у них были винтовки. Все, что у меня было, это револьвер класса полиции с пятнадцатипроцентным зарядом в патроннике… который будет бесполезен на таком расстоянии и не нанесет большого урона, даже если мне удастся попасть.
Тем не менее, мне было любопытно. И планировала остаться.
Прошла еще минута, прежде чем произошло что-то интересное. Человек с молотком разочаровался в двери. Он отошел вправо и поднялся для еще одного удара. Его товарищи бросились вперед, крича и размахивая руками, будто у них было что-то липкое на пальцах. Но он их не слушал.
Молоток опустился и врезался в коробку возле косяка двери. Через секунду по равнинам разнесся сигнал тревоги.
Это звучало как метеосигнал Далласа, только в десять раз громче. Раздался вопль, который нарастал, пока не пронзил мои уши, за которым последовал стон такой глубины, что у меня трещали ребра. А я была в полукилометре. Люди рядом с ним, должно быть, умирали.
Все злились на человека с молотком. Они все махали и топали, как в бешенстве, а он стоял там, будто понятия не имел, почему. Один из них, наконец, объяснил ему это: он размахивал своей винтовкой и целился в промежность человека-молота, который затем, казалось, решил, что ему лучше было открыть эту дверь побыстрее. Он схватил молоток и начал бить по раме, как маньяк.
Один парень держал винтовку наведенной на человека с молотком, а все остальные смотрели в небо.
— Что творится? — завопила я.
Гракла не пыталась понять, что я сказала. Она свернулась клубком, как кошка в траве, подогнув под себя руки и ноги. Тьма ее глаз замерла на этом контрольно-пропускном пункте.
Она собиралась сделать что-то глупое. Я была рядом с ней достаточно долго, чтобы знать, когда она замышляла что-то. Я уже собиралась тащить ее к грузовику, когда на нас упала тень.
