Но никаких пышногрудых фиф в округе не наблюдалось, зато был соблазнительный блондин, который вновь взял меня за руку и повел к противоположному концу купели — подальше от лишних глаз и ушей.
К слову, там, куда мы направлялись, глубина бассейна оказалась больше. Теперь вязкая глина доходила мне до талии. И передвигаться в ней было весьма затруднительно.
Стаську, впрочем, консистенция наполнителя не особо беспокоила. Сестричка, недолго поковырявшись в грязи, смело улеглась на живот и пыталась плыть! Пыхтела, фыркала от натуги. Главное, что не тонула! А значит, можно было махнуть рукой на присмотр за младшей родственницей и направить все свое внимание на особь мужского пола, которую мне посчастливилось заполучить в личное пользование.
У того конца купели обнаружились широкие каменные ступени, одну из которых Фауст облюбовал в качестве лавочки, а затем и меня перед собой усадил, позволяя откинуться на крепкую мужскую грудь. Почти что уединение.
Мелкая плещется в грязюке. Гремлин отдыхает на лежаке. А мы тут вдвоем. И вроде на виду, и в то же время в своем маленьком мирке. Потому что лишь мы вдвоем знаем, что рука феникса, скрытая в темной толще, сейчас нежно гладит меня по коленке, а губы невесомо касаются макушки. И я тоже отвечаю ему касанием. На ощупь нахожу его коленку и скольжу вверх, к бедру. И даже ткань бриджей не кажется мне преградой. Слишком тонкая, да и промокшая, и сквозь нее чувствуется такое притягательное тепло мужского тела. Но стоит мне приблизиться к сгибу ноги, как Фауст перехватывает мое запястье и жарко шепчет на ухо:
— Люба… Не шали.
— А то что? — тут же иду ва-банк, сгорая от любопытства, что же он предпримет в ответ.
— А ты не догадываешься? — мурлыкнул хитрющий феникс, и та рука его, что гладила мою коленку, вдруг переместилась на внутреннюю сторону бедра и начала чертить круговые узоры на чувствительной коже.
Вот ведь… искуситель!
Я прикрыла глаза от удовольствия и прикусила губу, сдерживая низкий стон.
А Фауст продвигался все выше. И прикосновения его становились все жарче, все откровеннее. И не оставалось ни единого сомнения, к чему все идет. Я чувствовала, как начинает трепетать тело. То ли от страха, то ли от странного предвкушения. Блондин провел пальцами по кромке коротеньких шортиков, отчего внутри все завибрировало еще сильнее.
Я, сколько могла, терпела эту сладкую пытку, отчаянно раздумывая, стоит ли допускать его шаловливые ручки до сокровенного, но в последний момент все же струсила. Резко сдвинула ноги, не позволяя мужчине добраться до самого интересного.
— Так нечестно, — хмыкнула я и легонько шлепнула по зарвавшейся конечности Фауста.
— Почему нечестно? — осведомился пернатый, и в голосе его сквозило неподдельное удивление.
— Потому что ты себя трогать не разрешаешь! — поставила в вину фениксу, вспомнив, как он перехватил мою ладошку, инспектирующую вверенное в пользование тело.
— Ну почему же не разрешаю? — усмехнулся блондин. — Я очень даже за! Вот только не могу ручаться, что удержусь и не предприму чего-нибудь крайне решительного в ответ.
Намек был вполне прозрачен. Но Фауст, кажется, вознамерился продемонстрировать всю глубину последствий еще и на деле. Я почувствовала, как шелковистые светлые волосы скользнули по скуле, а в следующий миг моего уха коснулись горячие влажные губы.
Ох! Я только и смогла, что восторженно ахнуть и вцепиться в мужскую руку, которая обнимала меня за талию. Вот же дразнилка этот пернатый!
Надо ему отомстить! Тем более когда есть такой шанс. Жидкая глина, умопомрачительно пахнущая шоколадом, в таком положении доходила мне до груди, значит, Фауст был скрыт примерно до талии. Стало быть, никто не заметит, как я, подавшись чуть назад, вплотную притиснусь к нему бедрами и немножко поерзаю попкой там, где не надо.
Судорожный вдох и крепко сжавшаяся на талии рука ясно свидетельствовали, что дразнилка из меня вышла первоклассная.
— Люба, — сипло выдохнули мне на ухо. — Я же не железный…
Я проказливо хихикнула, но рисковать не стала. Все же мы тут не одни. Не стоит об этом забывать. Стаська теперь плавала на спине. И все ее волосы, которые она так тщательно убирала, были напрочь перепачканы. Но сестрицу это ничуть не волновало.
Я вновь расслабилась в крепких объятиях, теперь уже не пытаясь провоцировать Фауста. Хотелось просто отдохнуть. Погрузиться в пьяную сладкую негу. И вдыхать лишь запах шоколада и легкий цветочный аромат, исходящий от моего феникса. Моего…
А блондин меж тем устроился поудобнее и перехватил мою ладонь обеими руками. А затем стал мягко массировать пальчики, водить по запястью, круговыми движениями втирать приятную теплую глину в кожу Он то едва заметно скользил по ладони, то проводил с нажимом, переплетая наши пальцы. С силой сжимая кисти рук или разводя пальцы так, что становилось немного больно. Больно и в то же время приятно до дрожи. Фауст давил на какие-то одному ему известные точки, и от этой незамысловатой ласки у меня внутри разгоралось жаркое пламя. Колени начинали дрожать, а внизу живота скручивался тугой узел желания.
Твою ж… маковку. И это он всего лишь касается ладони! Что же будет, когда Фауст получит доступ к остальным частям тела? Стоило только это представить, как мне стало вдвойне жарче. Да еще хриплое дыхание склонившегося к самому уху мужчины распаляло так, что я поняла — еще чуть-чуть, и не сдержусь уже я!
— Фауст, если ты не прекратишь, я тебя прямо здесь изнасилую, — со всей серьезностью предупредила мужчину, отчего тот шокированно отпрянул, а потом вдруг заливисто рассмеялся.
— Не думал, что ты настолько чувствительная, — отсмеявшись, произнес мужчина и еще раз, будто мне назло, тесно переплел наши пальцы, как можно сильнее вдавливаясь в упругие сплетения. Вот поимел сейчас мою руку, ей-богу!
Благо дальнейших развратных действий с моей конечностью не последовало, а потому я смогла вздохнуть спокойно.
— Сама в шоке! — честно призналась я, только-только начиная отходить от пережитого… наслаждения.
— Ты прелесть! — хмыкнул Фауст и, извернувшись, чмокнул меня в нос. — Буду иметь в виду, — добавил полушепотом, а я заметила азартный огонек, блеснувший на дне синих глаз.
Однако, хоть феникс и был настроен игриво, разврат мы все же решили прекратить. Даже не так. Не прекратить. Отложить на более подходящий момент. Так что оставшееся время мы просто отдыхали, предаваясь блаженному безделью и наблюдая за Стаськиными спортивными достижениями в плавании в нетрадиционной жидкости.
Ага, наблюдали! До тех самых пор, пока нам этой самой глиной не прилетело.
