Короче, так вдруг грустно стало, так уныло. Что даже похабные шуточки других задержанных, коих тут было на порядок больше, чем в прошлом месте заключения, не могли развеять грусть-тоску.
Зато её мигом развеял Гладиус. Он явился спустя минут пятнадцать-двадцать и, одарив меня лукавой улыбкой, предложил:
— Ну что, продолжим допрос?
— Нет! — веско ответила я, но кто бы меня послушал…
Змеелюд практически силой выволок меня из камеры и потащил по коридору. Завел в кабинет и, дважды провернув ключ в замке, отрезал нас от внешнего мира.
Вот тут-то я в полной мере и прочувствовала всю незавидность своего положения.
Наг ведь огромный, сильный, и хвост у него, считай, вместо третьей руки. А у меня из преимуществ лишь колечко богини, и то против этого верзилы оно почти не действенно. Максимум поставлю пару синяков. Один такой, кстати, уже цвел на скуле хвостатого. Это я ему, кажется, локтем зарядила, пока меня из купальни тащили.
Мысленно порадовалась и не смогла сдержать довольной улыбки. Даже страх отошел на задний план, стоило представить, как мило будет выглядеть наг с прореженной шевелюрой и фингалом под вторым глазом. Орловы без боя не сдаются!
— Чего веселимся? — Гладиус, разумеется, заметил выражение моего лица и, перекинув связку ключей из руки в руку, медленно двинулся ко мне.
Первым порывом было трусливо попятиться назад. Но разум быстро взял верх над эмоциями, и я решила, что раз явно проигрываю мужчине в габаритах и силе и под рукой нет ничего острого, то атаковать чешуйчатого стану остроумием! А значит, вести себя нужно как можно развязнее.
— Да вот, представляю, что от тебя останется, когда сюда нагрянет мой жених, — без тени страха произнесла я.
— Это тот, который феникс? — догадался чешуйчатый.
А сообразительный, однако!
— Ага, — подтвердила я. — И знаешь, я бы советовала вынести из кабинета все ценное. Да и мебель прикрыть не мешало бы. Будет обидно тут все запачкать. Останки наверняка от стенок отскребать придется. Твои, разумеется.
Я деловито обошла стол и вальяжно уселась в кресло начальника. Фривольно закинула ногу на ногу. А креслице-то удобное!
— Это мы еще посмотрим, кого тут от стенок отскребать придется, — прошипел наг и продемонстрировал устрашающий хищный прикус.
Промелькнула паническая мысль, что змеелюд может оказаться людоедом и сейчас с превеликим удовольствием вопьется в мое горло своими острыми зубами. Но мысль была живо задавлена. А я поспешила нарисовать в воображении что-нибудь более веселое и жизнеутверждающее. Например, представить этого брутального чешуйчатого самца в моей розовой юбке с рюшами.
Вы не поверите, но помогло! На лице вновь расцвела улыбка, и я продолжила и дальше разыгрывать комедию.
— Я бы на твоем месте не стала рисковать и проверять данное утверждение на собственной шкуре. Тем более я слышала, что шкура нагов крайне ценится в вашем мире. А мне, знаешь ли, не помешала бы новая сумочка или сапожки… — мечтательно проворковала я, а наг окончательно взбесился.
На его скулах заходили желваки, глаза лихорадочно блестели, а кулаки стиснулись так, что казалось, еще чуть-чуть, и кожа затрещит. Он подошел к столу с противоположной стороны и навис над ним каменной глыбой, что сулила в любой момент обрушиться. Причем никуда иначе, как на мою многострадальную голову.
— Но, с другой стороны… — меж тем продолжила я и задумчиво провела пальчиком по гладкому дереву столешницы. Подалась ближе, всеми усилиями давя подступивший к горлу страх, и, прямо посмотрев в желтые глазищи, закончила: — Мы могли бы решить все мирно…
— Это как же? — осведомился Гладиус, и в змеиных глазах мелькнуло любопытство.
— Да просто! Снимешь свои обвинения и отправишь меня на все четыре стороны, — жизнерадостно улыбнулась я. — И тогда обещаю, твоя ценная шкурка останется в целости и сохранности.
Мужчина рассмеялся. Громко, заливисто.
И у меня возникло ощущение, что я что-то не то сказала. Впрочем, все, что я говорила, по сути, было фарсом. Если, конечно, сюда и впрямь не нагрянет разгневанный Фауст. Но, судя по тому, что этого до сих пор не произошло, у феникса возникли какие-то трудности, а значит, на появление доблестного героя, что спасет меня из лап кровожадного, а вернее сказать, сексуально озабоченного змеелюда, надеяться не приходилось.
— Думаешь, я испугаюсь твоих беспочвенных угроз? — меж тем подтвердил мои опасения змееподобный.
— Нет, что вы! — Я театрально взмахнула руками. — Я совершенно не пытаюсь никого запугать. Я лишь взываю к вашему благоразумию.
Гладиус задумался. Погладил рукой гладкий подбородок. А потом отпрянул от стола, на который все это время опирался ладонями. Вот только сделал он это лишь для того, чтобы медленно начать обходить сей предмет интерьера по кругу.
— Знаешь… А пожалуй, я готов быть благоразумным! — вдруг неожиданно выдал хвостатый. И я внутренне возликовала! Как оказалось, радоваться я начала раньше времени, ибо в довершение наг произнес: — Вот только… Я требую компенсации.
На этих словах наг молниеносно рванул ко мне, вытащил из кресла и сам уселся в него, совершенно по-хозяйски устроив меня на коленях.
Я уперлась обеими руками в обнаженную мужскую грудь и попробовала было что-то вякнуть. Возмутиться, в конце концов. Такое поведение ведь ни в какие рамки не лезет! Но рот мне заткнули! Как не трудно догадаться, самым действенным способом всех времен и народов. Поцелуем.
Когда до меня дошел весь ужас ситуации, я тут же начала яростно сопротивляться. Толкалась, царапалась. Даже куснуть его попыталась, но нага это, кажется, лишь больше раззадорило. Он попытался протиснуть свой язык мне в рот, за что схлопотал пятерней по морде. А потом я и вовсе с силой дернула его за волосы, отрывая-таки от своих губ.
Чешуйчатый болезненно зашипел и, перехватив мои запястья, ловко скрутил их за спиной.
«Все, мне конец!» — промелькнула паническая мысль, когда мужчина вновь накрыл мои губы, а со своих колен вдруг резко пересадил на стол.
А дальше произошло чудо! В прямом смысле. С грохотом упала на пол выбитая дверь, и чешуйчатого гада отшвырнуло на добрых пять метров. Желтоглазый болезненно ударился об стену и кулем сполз вниз, распластавшись на полу. Я же кинула быстрый взгляд на дверной проем и узрела взбешенного Фауста.
Таким видеть блондина мне еще не доводилось! В глазах сверкают молнии, волосы шелковыми лентами развеваются на ветру, по телу то и дело пробегают разряды, а кончики пальцев светятся потусторонним лиловым светом. И самое страшное — вокруг феникса закручивался неистовый электрический вихрь. А когда я глянула на искаженное яростью лицо, поняла — Гладиусу не жить!
