Тем не менее на кровать запрыгивала осторожно…
— Одеяло поправишь? — продолжал придуриваться Дан. — А то я так слаб, так немощен…
А вот теперь в его голосе не только притворство звучало, но и мстительное веселье.
— Р-р-р! — выплюнув книгу, сообщила я.
Герцог Кернский приоткрыл один глаз и опять застонал.
Сволочь! Гад и сволочь!
— Нет, ну а что тебе не нравится? — уже нормальным голосом спросил он. — Ты же именно этого добивалась, разве нет?
И опять сдержаться не смогла! Зарычала и несколько раз подпрыгнула на месте. Злость была яркой, но бессильной. А гад лучисто улыбнулся, сам своё одеяло поправил и сказал:
— Иди ко мне.
Идти не хотелось. Вот вообще не хотелось! Но я всё-таки подошла. Попыхтела — не столько от обиды, сколько для порядка. Потом легла и, водрузив голову на здоровое плечо этого негодяя, прикрыла глазки.
— Ябеда, — ласково сообщили мне. — Маленькая бессовестная ябеда…
Я мысленно скривилась — да, ябеда. И что? Говори, что хочешь, а я точно знаю: я поступила правильно. Понадобится, ещё раз нажалуюсь. И не только лекарю — с таким переводчиком, как Жакар, я до самого императора дойду!
Герой фигов. Светлость недобитая. Раненый, ё-моё, не только в грудь!
— Сама такая, — заявил Дантос.
Я приподняла морду и одарила мужчину обиженным взглядом. Я не такая! И вообще… вот как ему удаётся мои мысли угадывать? Нет, ну в самом деле, как?
— Ты слишком выразительно сопишь, — улыбнулся Дан.
Я сопеть перестала и снова прикрыла глазки.
Как мы докатились до жизни такой? Да очень просто…
Проверка показала, что герцога Кернского не то что из арбалета — крышкой гроба не добьёшь. Он же через полчаса после извлечения стрелы очнулся, а уже вечером два подноса жареных рёбрышек сожрал и бутылку креплёного вина высосал.
А на следующий день вообще ужас что сотворил — встал с кровати и попёрся проверять, как слуги с уборкой справляются. Будто он что-то в уборке понимает!
И если на первое и второе я смотрела благодушно, то появление светлости на первом этаже, в холле, искренне выбесило. Нет, это прекрасно, что на нём всё как на собаке заживает, но ведь это не повод нарушать режим!
Естественно, я сорвалась. Естественно, я на него нарычала. Приняла боевую стойку, забила хвостом и начала теснить обратно к лестнице. Он сперва возмутился, но когда сообразил, что маленький дракон отступать не намерен, улыбнулся (как мне тогда казалось, робко) и пополз обратно в своё логово.
Ставшие свидетелями этого концерта слуги слегка опешили. Зато, когда оторопь спала, в них такой трудовой энтузиазм пробудился, что ух! Даже остатки сонного заклинания, которым наградили челядь нападавшие, улетучились.
К слову, разрушений было немного, потому что стычка была так себе. Всего полтора десятка магов из братства на три дюжины «наших». А уж когда к веселью присоединился маленький, жутко рассерженный дракон… В общем, маги быстро поняли, что сопротивляться действительно бесполезно, и сдались раньше, чем успели нанести настоящий вред интерьерам.
Мебель почти не пострадала, и подпалин на стенах было не так уж и много. В сущности, единственной настоящей проблемой была кровь, которую лично я чувствовала слишком хорошо. И если до появления Дана слуги не особо обращали внимание на мои визги и попытки «вырыть ямку» в паркете, то после бегства светлости любой каприз исполнялся мгновенно.
Но не в этом суть!
Когда работы на первом этаже были закончены, я вцепилась в подол Полли зубами и потянула девушку наверх, в спальню Дана. Там запах крови был особенно сильным, и помощь служанки требовалась очень.
Полли в который раз доказала свою сообразительность — тут же схватила ведро и поспешила за мной. Пока шли, она вслух попереживала о том, как же будет мыть пол в присутствии герцога, но я ответила решительным «ву», и задаваться глупыми вопросами горничная перестала.
Мы преодолели три лестничных пролёта и небольшой коридор. Решительно вошли в покои светлости и не менее решительно направились в спальню. И каково же было наше с Полли удивление, когда раненый обнаружился не в постели, а в кабинете. Вместо того чтобы лежать и выздоравливать, этот… этот блондин сидел за письменным столом и говорил по амулету!
— Что? — завидев нас, спросил герцог. Обращался к Полли.
— Я так понимаю, пол в спальне недостаточно чистый, — скосив взгляд на маленького дракона, пояснила девушка.
Герцог Кернский благодушно кивнул и вновь к своим делам вернулся, что заставило Полли поспешить в спальню и приступить к уборке, а меня…
Да-да, я снова взбесилась! Но рычать на Дантоса не стала. Просто плюхнулась на попу, обвила лапы хвостиком и принялась ждать ответа на вопрос, который в этом доме обычно задавали мне: у него совесть есть или как?!
Результат оказался предсказуем — нет. Причём не только совести, но и, судя по всему, ума. А чем ещё объяснить тот факт, что, несмотря на более чем красноречивый сап маленького дракона, блондинчик продолжал сидеть и трещать по амулету связи? С Верноном разговаривал, ага.
Из этого разговора мне стало известно много чего интересного…
Во-первых, я узнала о том, что герцог Кернский не так уж и прост. Оказывается, после того, как леди Жанетт залезла в сейф, Дан вызвал специалистов, которые перенастроили замок очень хитрым образом. Нет, они не сменили шифр! Они сделали так, что теперь сейф при помощи двух шифров открывается.
Новый, тот который известен только светлости, открывает сейф без проблем. Ну а если воспользоваться старым, то в дежурную часть столичной стражи поступает сигнал о грабеже…
Когда маги из братства потребовали отдать кортик, Дантос именно тем, старым шифром воспользовался. Это привело к тому, что, когда Вернон в сопровождении двух боевых групп, подчинённых управлению магического надзора, примчался к особняку, тут ещё один отряд отирался.
Простые стражники, в отличие от сотрудников управления, противостоять магам, разумеется, не могли, но их присутствие сыграло очень важную роль — именно стражники поймали троих исчерпавших резерв магов, которым таки удалось проскользнуть к чёрному ходу. (Четвёртый, кстати, пытался уйти через парадную дверь, и его поймала я. Зубами за бедро.)
Во-вторых, благодаря этому разговору, мне стало ясно, с какого перепугу Вернон бросил все дела, вызвал коллег и помчался к особняку Дантоса…
Дело в том, что, войдя в камеру леди Жанетт, Вернон обнаружил ещё тёплое, но уже бездыханное тело. На момент разговора с Даном причины смерти неудачливой воровки ясны не были, но так как на постели заключённой стоял поднос с недоеденным обедом, брюнет сделал вывод, что её отравили.
