— Что ж, давай выкладывай о себе. Что произошло в ту ночь, когда ты удрал? С кем ты ушел? Тебе тогда было лет двенадцать-тринадцать, не больше, так?
— Я прибился к двум купцам, следовавшим на юг, — начал я свой рассказ. — Я заплатил за дорогу одной из брошей, которые подарил мне мой д… старый король. Они взяли меня с собой до Гластонбери. Потом мне снова посчастливилось — я встретил торговца, везшего груз стеклянных изделий с Острова домой в Корнуолл, и он взял меня с собой. — Я опустил взгляд, словно избегая смотреть ему в глаза, и повертел кружку в руках. — Он хотел завести дом, как у вельможи, и счел, что ему будет полезно иметь при себе мальчика, умеющего петь и играть на арфе, а также читать и писать.
— Гм, похоже на правду. — Я знал, что он мог подумать о моей истории; и в самом деле, в его тоне сквозило удовлетворение, словно его презрение ко мне внезапно получило оправдание. Что ж, тем лучше. Меня мало интересовало его мнение. — А потом? — спросил он.
— Ну, я провел у него несколько месяцев. Он благоволил ко мне, он и его друзья тоже. Я даже скопил немалую сумму.
— Игрой на арфе? — ощерился он.
— Да, игрой на арфе, — мягко отозвался я. — А еще тем, что читал и писал: я вел для него счета. Когда он снова собрался на Север, то позвал меня с собой, но мне не хотелось ехать назад. Я не отважился, — добавил я с обезоруживающей искренностью. — Мне было нетрудно получить приют в святой обители. О нет, я был слишком молод и стал только послушником. По правде, мне там понравилось; я вел очень мирную жизнь. Занимался я тем, что помогал переписывать книги об истории падения Трои. — Я едва не расхохотался, увидев гримасу, исказившую в тот момент его лицо, и, лишь чудом сдержавшись, поспешил опустить глаза на кружку. Она была хорошей работы, скорее всего самианской, с блестящей глазурью и хорошо видным клеймом гончара: А. С. «Амброзий сделал меня», — внезапно пришло мне в голову, и, мягко погладив большим пальцем буквы, я закончил свой рассказ о пяти безмятежных годах, проведенных мной вдали от родного дома. — Я работал там, пока до меня не стали доходить слухи из дому. Сперва я не особенно к ним прислушивался: всякие слухи всегда ходят. Но когда стало ясно, что слухи о гибели Камлаха правдивы, а после этого мы узнали и о смерти Вортимера, я стал беспокоиться о том, что произошло в Маридунуме. Я понял, что мне нужно вновь повидаться с матерью.
— Ты собираешься здесь задержаться?
— Сомневаюсь. Мне нравится Корнуолл, у меня там есть свой дом.
— Значит, ты станешь священником?
Я пожал плечами:
— Об этом я еще не думал. В конце концов, меня всегда готовили к этому. Каким бы ни было мое будущее там, здесь я уже потерял свое место — если оно у меня когда-нибудь было. И воина из меня наверняка уже не выйдет.
При этих словах Диниас усмехнулся:
— Это уж точно. Но здесь-то война еще не закончена, должен тебе сказать. Она только-только начинается. — Он доверительно наклонился ко мне через стол, толкнув при этом кружку так, что из нее выплеснулось вино. Диниас подхватил кружку, не давая ей опрокинуться. — Чуть не разлил, а вино опять почти кончилось. Неплохое, а? Как насчет еще одного кувшина?
— Если хочешь. Но ты говорил о?..
— Ах да, о Корнуолле. Я всегда хотел там побывать. Что там говорят об Амброзии?
Вино уже развязало ему язык. Он позабыл о том, что собирался говорить доверительным шепотом; его голос звучал громко, и я заметил, как две или три головы обернулись в нашу сторону.
Он не обратил на это внимания.
— Да, надо думать, тебе известны все до единой тамошние новости. Если они вообще есть, эти новости. Говорят, он высадится там, а?
— Вот ты о чем, — небрежно бросил я. — Люди все время что-то болтают. Сам знаешь, слухи о вторжении ходят уже много лет. Пока что он не высадился, и ты можешь гадать об этом не хуже меня.
— Хочешь поспорим? — Я увидел, как он полез в кошель, висевший у него на поясе, достал пару игральных костей и принялся лениво перебрасывать их из руки в руку. — Давай сыграем.
— Нет, спасибо. В любом случае не здесь. Послушай, знаешь что, Диниас? Давай купим еще флягу вина или даже две, если хочешь, и мы пойдем домой и выпьем их там?
— Домой? — скорчил он презрительную гримасу. — А где это? В пустом дворце?
Он по-прежнему говорил громко; я заметил, что из другого угла комнаты за нами кто-то наблюдает. Этих людей я не знал. Двое мужчин в темной одежде, лицо одного окаймляла короткая черная бородка, другой был узколицый, рыжеволосый и с длинным, похожим на лисий, носом. Выглядели они как жители Уэльса. На столе перед ними стояла фляга, а в руках они держали кружки, но уже добрых полчаса уровень вина во фляге не уменьшался.
Я поглядел на Диниаса. Судя по всему, он достиг той степени опьянения, которая располагала в равной мере как к откровенности, так и к шумной ссоре. Если я стану настаивать на том, чтобы уйти немедленно, то, возможно, вызову эту самую ссору, а если за нами действительно следят и ватага у дверей и в самом деле люди Вортигерна, то нам лучше остаться здесь за тихой беседой; нет нужды рисковать, уводя моего родича на улицу, — мы вполне могли повести за собой соглядатаев. Да и что с того, что вслух помянули Амброзия? Это имя у всех вертелось на языке; и страна более чем когда-либо гудела от слухов, их обсуждали все — и друзья, и враги Вортигерна.
Диниас бросил кости на стол и перекатывал их из стороны в сторону, пальцы его и не думали дрожать. Возможно, кости послужат оправданием нашему перешептыванию в углу. Кроме того, кости могут отвлечь его от кувшина с вином.
Я достал горсть мелких монет.
— Ладно, если ты действительно хочешь играть. Что ты можешь поставить на кон?
Пока мы играли, я затылком чувствовал, что чернобородый и его собутыльник с лисьим лицом внимательно прислушиваются. Саксы у дверей выглядели довольно безобидными; большинство из них были уже мертвецки пьяны, а остальные галдели между собой, и ни до кого другого им не было дела. Но чернобородый, по-видимому, заинтересовался.
Я бросил кости: пять и четыре. Слишком хорошо; нужно, чтобы Диниас немного выиграл. Я не мог ни с того ни с сего предложить ему деньги и отправить за занавес к девкам. А тем временем, чтобы сбить со следа чернобородого…
Я произнес негромко, но отчетливо:
— Так тебя интересует Амброзий? Сам знаешь, что такое слухи. Я ничего определенного не слышал, обычная болтовня, которая не смолкает уже десять лет. О да, говорят, что он вторгнется в Корнуолл или Маридунум, захватит Лондон или высадится в устье Эйвона, — бери кости, твой бросок. — Чернобородый отвернулся. Я наклонился, чтобы лучше видеть, как Диниас бросит кости, и понизил голос: — А если бы он объявился здесь сейчас, что тогда? Тебе это известно лучше меня. Поднимутся ему на подмогу западные королевства или останутся верными Вортигерну?
