Верест резко жмет по тормозам, гранаты с намотанными пилюлями уже в кармане – рывок из машины, кувырок через капот ближайшего рыдвана, и – бегом на поляну. Далеко за кадром – тревожные выкрики, суматоха. Ну, бежит мужик, кому какое дело?
– Прух, прикрой!
Швыряет в окно, швыряет в другое. Со звоном ломаются стекла. Полторы минуты…
Он уже бежит обратно, закрыв затылок руками. В здании грохочет, люди орут и умирают. Кто-то выживет, но надолго ли? Прух строчит из открытой кабины, гоняя возмущенную толпу. Двое лежат, остальные пока толком не поняли, мечутся по кустам, но у всех на поясе оружие – сейчас поймут…
– Ногу на газ! – орет Верест. – Я запрыгну!
И вдруг он понял: не успеет. По аллее грузно топает целый отряд – комендантский взвод, не иначе. Расстреляют из любой точки, хоть на крыльях мимо них несись. А справа еще трое, слева адъютантики из кустов мордахи вынимают, водят с любопытством. Прух, поминая всех саддахов и фарханов, затвор передергивает. А на западе, в очарованной дали – красная крона от зашедшего солнца. Деревья точно тлеют, источая бледное сияние. Воздух над лесом колеблется, покрываясь мелкой рябью…
Он бежит, но ноги вязнут. Белый туман выше пояса, еще выше… И вроде не бежит, а машет в воздухе ногами. Земля уходит, но он не падает. Этот мир растворяется, а Верест остается. Голова болит страшно. Не мигрень ли?
Коротышка делает отчаянные глаза – тянет руки: ты куда, Лексус? А хрен его знает, куда. Обстановка возле штаба темнеет – как темнеет сцена в театре по замыслу режиссера. Исчезает коротышка, драндулет, аллея, комендантский взвод, рассыпанный цепью. И вот он тоже начинает движение. Летит в кромешном мраке, то ли падая, то ли поднимаясь. Вращается, как турбина, а вокруг него звезды – прыгают, мигают, хороводят, будто пьяные. Ветер воет. И вот всё серое, новый кадр – глухо, каменный мешок, никакого ветра. Духота, ни грамма воздуха.
Черная фигура вырастает из ниоткуда, наезжает на него, дыша затхлостью. Непросвечиваемый балахон, голова укутана…
– Уходи из этого мира, – слышит он в мозгу посторонний, отчасти знакомый голос. – Ты сделал доброе дело, уходи, пока не поздно.
– Ты кто? – вопрошает Верест, не слыша своего голоса.
– Я Последний Хранитель, – вгрызается в мозг. – Я восстанавливаю и храню баланс между мирами.
– А так ли? – сомневается Верест.
– Я подбираю контингент для выполнения миссии, – добавляет «балахон».
А вот это вернее. По крайней мере, откровенней.
– Уходи, – настойчиво вещает голос. – Мир открывается. С возращением, мой мальчик…
– А как же Прух, Арика? – вопрошает Верест. – Они же там… со мной.
Но собеседник неумолим.
– Забудь о них, это пройденный этап, космический мусор. Они не станут украшением твоей жизни.
Мешок рассасывается. Он летит через бетонные стены, жгуты электропроводки, электрический щит пролетает насквозь. Обрисовывается матовый полумрак, паркет с лакированными половицами, зеленое сукно… Звенят кружки, кий стучит по шарам. Мужики общаются.
«Дом на Николаевском, дом на Николаевском… – стучит в голове. – Под этим паркетом ты пол заливал. Казино уже отгрохали, бильярдную с рестораном – всё как надо. «Солидные» бизнесмены облюбовали – душой резвятся».
Он движется дальше. Уютный кабачок, девочки, бармен из рода голубых втихаря таращится на их кавалеров…
– Эй, ты где, отзовись? – молит он в отчаянии. – Хранитель, или как там тебя, ты еще здесь?
Эффектная пауза, нагоняющая тоску. Наконец в мозгу насмешливо включается:
– Слушаю тебя внимательно.
– Верни меня, пожалуйста, прошу тебя, верни. Еще не поздно… – умоляет Верест. – Мне позарез туда надо, ты должен понять…
И снова мрак. Тьма густая. Ни звезд, ни кабачка. Тишина. Неуверенный голос:
– Ты погибнешь.
– Не погибну, – горячится Верест. – Я вас всех переживу и закопаю. Верни меня, Хранитель. В тот же миг, откуда взял. Ну, дай мне гранату, бронежилет, автомат Калашникова, взвод спецназа – что хочешь. Дай наколку на спасение, неужто я не заслужил? Или не давай ничего. Переживу…
Там Арика, коротышка… Ворчун, наконец. Им будет плохо без него. Ему будет плохо без них. Что у него в этом брошенном земном мире? День и ночь – сутки прочь? Тоска зеленая? Вечное пиво? Редкие бабочки на подушке?
Хранитель многозначительно безмолвствует. Он всё видит и понимает. Человек рвется в могилу. Ну, хочется ему туда. Дело, в сущности, хозяйское. Да и миссию свою он выполнил. Почему не подсобить человечку?
– Хорошо, – отпечатывается в мозгу, как на ленте телетайпа. – Но смотри, не пожалей. Впрочем, будет ли у тебя время пожалеть?
Ни черта у него нет в руках. Ни гранаты, ни автомата Калашникова. Ни почетной грамоты. Коротышка передернул, наконец, затвор, сменил рожок.
– Ногу на газ, мудила! – орет Верест. – Трус несчастный!
Последний прыжок, подножка, Прух…
Капрал поднимает руку. Все, приехали. А это что за грозное страшилище вылетает из куста? Шерсть врастопырку, глазищи огнем. Прыжок на твердое олимпийское «золото». На спину капралу, и далее – ходу. Незадачливый капрал кубарем катится в траву, а чудовище – надо же какое маленькое! – уже влетает в кабину и, скуля от страха, зарывается Вересту в ноги. Все в сборе? Газ до упора!
– Стреляйте, идиоты! – визжит капрал.
Команда неправильная, зомби понимают слово «Огонь!»
Пока сообразит, да отойдет от болевого шока…
– Огонь!!! – ревет капрал. Наконец-то допёрло до служивого! Странный посвист ветра – это не пули. Машина уже несется, у этих допотопных конструкций удивительно малое время разгона. Умельцы проектировали…
А пули летят как-то медленно. Верест видит вспышки из полутора десятков стволов – вялотекущее пламя, очень нехотя выползающее наружу. С той же вялостью из стволов выгребают пули – черные шарики, отделяются, летят навстречу стройными вереницами, словно стаи далеких журавлей…
– Я не могу ступить в этот мир, – впиваются в мозг слова Хранителя. – Не имею ни права, ни возможности. Умей я это делать, на кой ляд понадобился бы ты? Я могу манипулировать лишь временным континуумом. Пользуйся. Вокруг твоей машины искривление Кремолы: ненадолго, минут на десять. Твое время опережает время в этом мире. Десять минут, не забудь. Ты оставил женщину на заброшенной ферме старого Уорвика – до нее порядка полутора криллов, отворот направо. Но обратно не успеешь, дорогу перекроют, выбирайся как знаешь, герой. Пешком, через пущу, с божьей помощью…
«Новое» время неплохо опережает время врага. Автомобиль на всех парах несется к КПП. Автоматные очереди остаются позади. Комендантский взвод застыл на месте, офицеры на дороге совершают неторопливые колебания. В ушах ураган – хотя на деле ветерок умеренный.
