– Свента. Солано моя!
Девушка встрепенулась, подняла голову, пристально посмотрела на меня своими колдовскими, любимыми, изумрудными глазищами, и… тихо заплакала.
– Филик. Родной. Ты пришел меня навестить? – и вдруг вскричала: – Как ты смел погибнуть?! Как посмел оставить меня одну?!
Столько тоски и горечи было в этом вскрике, что у моего тела в пещере перехватило дыхание и защемило сердце. Однако энергия утекала как в прорву и надо было поспешить.
– У меня мало времени. Сил на разговоры почти не осталось. Я сейчас пробираюсь по проходам внутри Грассерских гор. Куда выйду не знаю. Я хотел сказать, что живой и люблю тебя. Я обязательно выберусь из этих клятых гор. Верь мне.
– Но как же… твой призрак… у живых не бывает… – с отчаянной надеждой на чудо быстро заговорила девушка.
– Это не призрак – это проявление моих способностей целителя. Я живой. И… отставить слезы! Моя Свента храбрая девушка! – рыкнул я и внезапно спросил, чтобы переключить внимание на приятные моменты, – Скажи только, как дочку назвали?
– Таллиана, – растеряно и нежно улыбнувшись, сказала жена. – А откуда… Тут я почувствовал страшную слабость и отключился.
Последний переход показался мне самым трудным. Я плелся как столетний старец, обремененный кучей болезней, задыхаясь, держась за стену и шаркая ногами. Где-то потерял свою сумку, наплевал на лохмотья, едва покрывающие мое тело, перестал исцелять мелкие раны и порезы, стремился только вперед. К свободе и свету. Зато, когда достиг выхода, небольшой дыры, прикрытой кустарником, вылез и долго стоял, вцепившись, как в якорь спасения, в этот кустарник. Я дышал полной грудью, упиваясь чистым горным воздухом, и подставив лицо лучам Солано. Снова видеть мир обычным зрением было удивительно интересно и… непривычно. Некоторое время пришлось перестраиваться, постепенно переходя с магического. Еще одна проблема тут же напомнила о себе. Срочно поесть было для меня жизненно необходимо. Измученный голодом организм способен иногда порождать довольно умные мысли. Я вспомнил, как неоднократно мне приходилось передавать вещества прямо через кожу от себя в организм больного. А если попробовать наоборот? Я с гастрономическим интересом посмотрел на свою подпорку, сконцентрировался, продумал, как все реализовать и… ручеек органики с вкраплениями минералов уверенно потек в меня. К сожалению, слишком многое не годилось для усвоения, срочного во всяком случае. Древесину, например, усваивать без преобразования было невозможно. А эта процедура довольно энергоемка – потратить можно больше, чем приобрести. В общем, когда я закончил, кустарник остался. В виде голых сухих палок без листьев и коры. Мне немного полегчало, но все равно для восстановления этого было очень мало.
Вторая проблема – одежда, которая превратилась в лохмотья, какие и нищий побрезгует надеть. Опыт с кустарником подсказал мне…, какой же я был идиот, что выбрасывал рвань, вместо того, чтобы использовать вполне приличные кусочки для починки. Что делать. Издержки воспитания. Мне никогда не приходилось чинить или стирать свою одежду. Я всегда точно знал, если запачкалась, надо отдать прачке, если порвалась – выбросить или отдать белошвейке. Они починят, постирают, выгладят и на плечики повесят. Даже с мантиями не было забот. Пришла в негодность – сдал на склад и взамен получил новую. Когда же никого из этих очень нужных специалистов рядом не оказалось, богатенький аристократ стал беспомощнее младенца.
Дюжину дней я скитался в горах, питаясь… лучше вам не знать чем и как. Конечно, под соответствующим соусом, да с кучей пряных приправ это может быть и деликатес, где-нибудь в Империи Сун, но не у нас и без всяких приправ. На тринадцатый день я нашел заброшенную тропу, которая ранее явно использовалась людьми. Справедливо решив, что уж к подножию гор она меня выведет, пошел по ней вниз. Примерно через пол дня пути наткнулся на небольшой завал из камней. Перебравшись через него, задумался, наконец, о том, что тропу, наверняка ведь, не зря забросили. Видимо частые камнепады сделали путешествие по этим местам делом слишком опасным. Теперь, прежде чем пройти участок пути, я внимательно осматривал склоны магическим зрением. Несколько раз очень осторожно рисковал просто перебегать опасные участки, и дважды мне пришлось самому обрушить едва державшиеся камни. Форсируя очередной завал, я сначала ощутил смрад разложения, потом под одним из камней увидел слегка придавленную простую походную кожаную сумку. Ее сжимала рука мертвеца, обглоданная падальщиками до костей.
Высвободив находку, я тут же принялся внимательно просматривать ее содержимое. Там оказалась смена белья и простой, но крепкий костюм, который был мне слегка великоват и мешковат, однако обрадовал больше, чем наряд от лучшего портного столицы. Подозреваю, что тело мое несколько усохло от горной диеты, но дайте мне пару недель нормального питания и я снова буду всем известным Филином. Еще в сумке были баночки и мешочки с самыми разнообразными приправами – несколько видов перца, имбирь, кардамон, мускатный орех, базилик, сушеный чеснок, ваниль, корица и многое другое. На самом дне, аккуратно свернутый, лежал свиток пергамента. Документ извещал, что некий барон Тобиус фро Гормин, заключил договор с господином Алониусом о нижеследующем…, короче, этого Алониуса наняли поваром на время путешествия в горах с оплатой услуг в виде половины серебряной марки в день. Договор был составлен чин-чином… по-лоперски. Не пожалев времени я внимательно осмотрел завал и кое-где в щелях между камней увидел несколько задавленных людей в кольчугах и коней. Очень похоже на то, что весь небольшой отряд воинов нашел здесь свою смерть.
Я вспомнил направление связи со Свентой, хорошенько подумал и пришел к выводу, что по туннелям и лазам я умудрился пересечь горы и попасть в королевство Лопер. Главное – свою принадлежность к элморцам и целителям мне необходимо держать в секрете, иначе убьют на всякий случай, как шпиона, прикопают или камнями завалят, и никто никогда не узнает, что со мной приключилось. Горы умеют хранить тайны. Это и многое другое я за время блужданий понимать научился.
На лоперском я говорил, спасибо Герболио, свободно. Кулинарию более-менее знал и лоперскую кухню, спасибо Свенте, тоже. Алониус, насколько я помнил из уроков в схоле, имя достаточно здесь распространенное и всегда можно сказать, что я не тот Алониус, которого они знают, а совсем даже наоборот. Еще я помнил, что данное общество было насквозь сословное. Дворянин – это все. Простолюдин – ничто. Тем не менее, некоторые сословия, как, например, ремесленники, наемные солдаты и торговцы, пользовались некоторыми привилегиями. По закону их уже нельзя было безнаказанно избить, убить или продать. Они могли свободно перемещаться по стране и продавать свои услуги всем желающим. Я, решив принять это имя, становился кем-то вроде ремесленника, наемника и торговца одновременно, так как имел право производить и продавать свою продукцию. При этом мог и по найму работать, как этот покойный бедняга.
