Хрон не знал, насколько обширна данная пещера, или грот, или как еще можно назвать сие место. Ее размеры воистину оказались невероятными.
Далекий неясный звук заставил Хрона насторожиться. Вокруг отсутствовало что бы то ни было, где можно укрыться, спрятаться от глаз нежелательных свидетелей. Или от Эриний. По поводу богинь возмездия Хрон не особенно тревожился, ведь с ним все еще был Градус — самое лучшее средство в борьбе со всеми существами Аида. Но Фол предупреждал и о других опасностях. В частности, о чудовищах гекатонхейрах и о стоглазом Аргусе. Кто знает, подействует ли на них луч артефакта?..
Вскоре звук, четкий, не разбавленный эхом и не изломанный поверхностью каменистого покрывала стал звуком копыт. А еще через минуту Хрон увидел в темноте четыре силуэта всадников. Он напряг зрение, пытаясь различить лица или хотя бы детали одеяний незнакомцев, но они все еще были слишком далеко.
Подумалось, а не лечь ли, не упасть ли ничком? Ведь тогда шансов быть обнаруженным поубавится. Но Хрон отмел эту идею, ибо пришла она слишком поздно: всадники заметили одинокого путника и теперь неторопливо скакали прямо на него…
В костре тлели последние угольки сгоревших сучьев. Сизый прозрачный дымок лениво поднимался вверх, где вскоре растворялся в тумане под сводами подземелья. На расчищенной от веток и камней полянке в окружении на редкость густого леса карликовых деревьев спал Арес, подложивший локоть под щеку. Другой рукой он обнимал сумку с оружием. Эту сумку он уже давненько порывался выкинуть, оставив лишь необходимый запас патронов для пары пистолетов. Но все не решался. Подземный мир, когда-то бывший его прибежищем, теперь пугал и наводил страх. В компании Артемиды путникам практически ничего не грозило, ведь она все еще богиня, однако кто знает, как дела пойдут дальше. Оружие — самый весомый аргумент в любом споре, самое легкое решение любой проблемы. Арес привык быть вместе с оружием, рядом с оружием, привык сам быть оружием. Он считал себя созданным для оружия, а оружие — созданным для него.
В костре треснул уголек. Одновременно с этим звуком тихо раздался другой — треснула веточка у головы Ареса. Полсекунды хватило бывшему богу, чтобы извернуться и направить пистолет прямо в голову визитеру. Именно под его ногой сломалась веточка, когда он подкрался к Аресу.
— Черт! Ты в своем уме?
Арес подержал цель на мушке, а потом убрал пистолет. Прорычав нечто нечленораздельное, он вновь улегся.
— Какой ты нервный, — хихикнула Артемида.
— Я мог тебя пристрелить, — как бы невзначай бросил он.
— Не пристрелить, а подстрелить, — поправила Артемида. — Извини, я не хотела тебя будить.
— Не хотела, не будила бы, — справедливо ответил Арес, принимая прежнюю позу сна.
Артемида присела прямо на чахлую травку рядом с бывшим богом войны. Задумчивый ее взгляд задержался на дотлевающем костре, а потом устремился вверх.
— Тут не хватает звезд, тебе не кажется?
— Тут не хватает мест, где человек мог бы спокойно выспаться, — пробурчал недовольный визитом богини Арес.
— Я серьезно.
Арес вновь повернулся к богине. На фоне деревьев покровительница охоты и животных выглядела прекрасно. Она и была прекрасной, юная и очаровательная Артемида.
— Боги не должны были уходить, — помолчав, сказал Арес.
— Но мы стали не нужны людям. Мы — как старая одежда; поношенная или вышедшая из моды, она становится ненужной своему хозяину. И он без сожаления расстается с нею.
— Неудачное сравнение, — оценил Арес. — Вы… МЫ слишком многого хотели от людей, пожалуй: любви, верности, почестей, ритуалов, уважения, преклонения… Мы забыли, что люди произошли от богов, что они, как всё на этом свете, прежде всего нуждаются в свободе. В свободе выбора, в свободе слова, в свободе мысли и вероисповедания, если хочешь. Притеснения со стороны богов — вот причина, по которой от вас отказались.
— Боги помогали людям. Всегда.
— Так ли это? Герои древности, любимчики богов — сколько их было? Десять? Пятнадцать? А сколько человеческих жизней унесла междоусобная вражда олимпийцев? Цунами, поднятые Посейдоном, землетрясения, штормы и бури Зевса, пожары, болезни… Боги слишком многого хотели от человечества, слишком мало отдавая.
— Ты считаешь, сами боги виноваты в том, что сейчас, подобно кротам, прячутся в пещерах?
— Да.
Артемида, к удивлению Ареса, вдруг прилегла рядом. Он мог чувствовать своим плечом ее плечо, мог ощущать сладкий аромат ее волос и тела. Мог бы положить свою ладонь на ее ладонь, если бы захотел. Если бы решился.
В военном ремесле Аресу во все времена не было равных. Но в любви он ничего не смыслил.
— Как ты думаешь, боги когда-нибудь смогут вернуться на поверхность?
— Даже не знаю. Но если и вернутся, то лишь тогда, когда люди позовут нас.
Сказав последнее слово, Арес поперхнулся. Он уже не был богом, но, вспомнив частично свое великое прошлое, невольно продолжал причислять себя к олимпийцам.
— Мы можем вернуться и сейчас. Но только лишь с огнем и мечом. Я был на поверхности, я знаю, как люди относятся ко всему, что выходит за рамки их понимания. Они не угомонятся, пока последний бессмертный не помрет на поле боя…
— Неужели только война будет спутницей возвращения богов? Почему бы не прийти к людям с цветами, с улыбками, почему бы не подарить им знания, какими они не обладают, и вещи, которые они никогда не создадут?
— Цветы они размажут об улыбки же. Когда-то давно человек преклонялся перед бессмертным, и лишь единицы бросали богам вызов, получая смерть или славу. Теперь каждый или почти каждый из смертных — герой. Он не примет бога, пусть тот подарит ему хоть рог изобилия. Он не будет слушать слова бога, не станет его другом или партнером. Он посвятит себя и свою жизнь уничтожению того, что перевернуло весь привычный мир с ног на голову.
— Ты всегда был воином и рассуждал, прежде всего, категориями войны. — Артемида вздохнула. — Сражался, убивал, соперничал с Афиной… Ты даже гипотетически не можешь представить мира, где нет войн, где люди рады богам и готовы жить с ними бок о бок, лишь бы то являлось благом.
— Категории войны — самые верные категории. В бою все тайное становится явным. В бою каждый показывает то, кем он является и достоин ли он победы, достоин ли дальнейшей жизни. Бой — испытание тела, духа и разума. Потому я рассуждал именно так и не отступлю от своих принципов.
— Дело твое… Но все-таки, Арес, когда, по-твоему, мы сможем вернуться? — Артемида мечтательно смотрела на «небо». Она не видела кажущегося черным тумана под сводами подземелья. Она видела звезды. — Я соскучилась по тому миру.
