— Брай Чарп, а не помните случайно, кто тогда кроме капитана в склепе был?
— Его светлость, понятно, был с сыном. Солдаты тоже… Они тушу упыря вынесли и сожгли по приказу герцога.
— Ага, — покивала магесса. — А может, в замке тогда болел кто-нибудь? Не припоминаете?
— А ведь и верно, мэора, — наморщив лоб, сказал Чарп. — Мэор Орминд тогда приболел. Полдекады в постели провалялся, мудрёное у него что-то было, так что и целители не сразу справились.
Но ведь оборванная связь ударяет по магу сразу, не с опозданием. Значит, Орминд не мог быть хозяином твари, чем бы он там ни болел. Совпадение, не более того.
— Брай Чарп, а кроме герцогского сына больше никто в Файханас-Маноре не чувствовал себя плохо в тот день?
— Ну да, мэора, вот вы спросили, в памяти сразу и всплыло, — торжествующе сказал старик, радуясь победе над склерозом. — Мэор Фирниор тогда тоже хворал. Он даже раньше герцогского сына слёг, ночью. И тоже вроде слабость да жар, а ничего опасного целители не нашли. Но он быстрей мэора Орминда оправился, это я точно помню.
Прелестно, опять вездесущий Фирниор. Три года назад ему было пятнадцать. Мог ли мальчишка по неопытности не справиться с ручным, но крайне опасным монстром?.. Версия не самая глупая, но как же ей это надоело, корявое Равновесие!.. У Айриэ от всех этих предположений, догадок, улик и алиби уже голова кругом шла. И как только несчастные профессиональные дознаватели всю жизнь в подобном супе варятся? Она этого решительно не понимала, но от души сочувствовала: определённо, их хлеб был нелёгок. А тут ещё вдобавок постоянно приходится напрягаться, чтобы не перепутать, кому, сколько и что именно говорить. Ну до чего же противно всё время врать, сил больше никаких нет!..
В глазах старика явственно читалось любопытство по поводу странных вопросов магессы, однако спрашивать он не решился. Вместо этого получил пару серебряных «коронок» и рассыпался в благодарностях.
— Вот ещё что, брай Чарп. Мне бы в склеп сходить, посмотреть. Говорите, ключ от него у вас?
— Ключ-то у меня, мэора, — покряхтел старик, не сразу решившись продолжить — видимо, опасался рассердить всесильного драконьего мага. — Да только не велено мне никого туда пускать без ведома его светлости. Вы уж простите, мэора маг, но надо прежде у герцога разрешения спросить…
Чарп смотрел опасливо, будто ожидал от магессы громов и молний, и та поспешила успокоить старика, миролюбиво согласившись съездить в Файханас-Манор и просить у герцога разрешения на осмотр склепа. Она могла бы войти и так, сломав замок на двери заклинанием, но было интересно посмотреть на реакцию Рольнира Файханаса в ответ на её просьбу.
В качестве реакции магессу одарили старательным удивлением. Слишком старательным, чтобы не учуять под ним замаскированную досаду и злость. Кажется, у Айриэ опять получилось наступить герцогу на мозоль, следовательно, в склеп сходить стоило непременно. Если раньше она намеревалась сделать это больше забавы ради, в поддержание своего образа орденской ищейки, то теперь осмотреть место давнего преступления требовалось всерьёз. Интересно, почему герцог не хочет, чтобы она навестила его покойных предков?..
— Если вы, мэора Айнура, считаете, что можете обнаружить там нечто, связанное с нынешними нападениями хогроша, то, разумеется, я буду только рад вам помочь, — сказал герцог предельно вежливым тоном. Но вместо заявленной радости в голосе опять скрежетало давешнее ледяное крошево недовольства. — Мэора, вы желали бы отправиться прямо сегодня или завтра с утра?
— Лучше сегодня, герцог, ещё совсем не поздно. Да и потом, даже если возвращаться я буду уже в темноте, меня это вполне устроит. Я бы хотела, чтобы хогрош попытался на меня напасть… — мечтательно протянула она, улыбаясь несколько хищной улыбкой.
— Понимаю, мэора Айнура. Ну что же, в таком случае, я пошлю с вами моего племянника Фирниора, он покажет вам склеп и ответит на ваши вопросы, если они возникнут.
Кто бы сомневался! Айриэ подозревала нечто подобное: вряд ли герцог отпустил бы её рыскать среди могил предков без присмотра. А на роль соглядатая лучше всех годился юный Фирниор — ведь они с Айриэ почти приятельствовали, не считая того, что мальчик периодически делал попытки за ней ухаживать. Ничего, юноша ей не помешает, к тому же попутно его можно будет снабдить кое-какой ложной информацией…
Шоко и вороной Фирниора неторопливой рысцой двигались по дороге к кладбищу. Лето таяло, и зелень деревьев уже кое-где была щедро разбавлена осенней желтизной. Солнце почти совсем ускользнуло за дальний лес и окрасило всё вокруг мягким, тёплым закатным золотом. На западе клубились лёгкие облака — розовые с тёмной серо-фиолетовой оторочкой, резко выделявшейся на прозрачно-голубом фоне. Случайно взглянув в глаза спутнику, когда отвечала на его шутливую реплику, Айриэ с любопытством отметила, что цвет его радужки совпадает с фиолетовыми переливами на небе.
— Фирниор, у вас сейчас глаза цвета вон тех закатных облаков, серо-фиолетовые. Необычно.
Юноша взмахнул ресницами и бросил на магессу долгий, странный взгляд. Глаза, кажется, потемнели ещё сильнее.
— А вам, мэора Айнура, очень идут изумрудные глаза … как в тот раз, когда вы фантом дракончика создали. У вас глаза так необычно светились, то золотом, то изумрудом. Это было очень красиво!
— Да когда вы заметить успели? Вы же дракончиком были всецело поглощены, — добродушно усмехнулась Айриэ.
— Но сначала я смотрел на вас! Я на вас часто смотрю… особенно когда вы не замечаете, мэора Айнура. — Голос юноши чуть охрип. — А тогда, на какой-то миг вы показались такой необычной, нездешней даже!.. и свободной, неистовой… удивительно настоящей. Словно в остальное время вы носите маску… Простите, если я вас оскорбил, мэора.
— Все мы носим маски, Фирниор, разве нет? — Айриэ продолжала удерживать на губах усмешку, но смеяться ей уже не хотелось. — Без них не обойтись. Бывает, что они слетают на миг, но это неважно, это ничего не значит.
— Бывает, маски прирастают к коже, особенно если их носить слишком долго… — эхом откликнулся Фирниор.
Прирастают, ещё как. Нельзя слишком долго носить чужое лицо и примерять на себя чужую жизнь. Но что, если своей жизни — четыре дня в году, а чужой — все прочие триста шестьдесят четыре?..
Герцогский фамильный склеп снаружи был облицован дорогим угольно-чёрным мрамором, благородно поблёскивавшим в гаснущих солнечных лучах. Склеп был обнесён ажурной кованой решёткой, калитка и дверь самого склепа открывались одним ключом. Внутри во дворике душно благоухали розы, тёмно-красные, белоснежные и жёлтые. Вниз вели несколько ступеней, дверь была прочной, массивной.
