Так что я отложил его работу на полочку. Пусть побудет, а ему лично отправил ответ, что методы не приемлемы. Особенно после того, как заметил этого мага во дворце, убедившись в его невменяемости. Тогда мне показалось, что на этом всё и закончится. Сейчас маг уже не казался фанатиком с мозгами набекрень. Он им являлся. Ладно, попробуем поговорить.
— Скажите, а то, что вы делаете… хм… легально? — осторожно спросил я. Должно было сработать.
Главное, чтобы Анабель не вмешалась в наш разговор. Я очень надеялся, что эльфийка узнала меня достаточно, для того чтобы просто понаблюдать за моими действиями, насколько странными они бы ей не казались.
— Есть разница? — подозрительно уточнил маг, вырисовывая у меня на груди ритуальной краской какие-то знаки.
— Конечно! — поспешил его заверить я, сделав совершенно серьёзный тон. — Если всё легально, и Князь контролирует ваши действия и одобряет их, то я готов умереть во имя его, если же нет — то, несмотря на всю тщетность этой идеи, постараюсь сопротивляться!
Маг даже подпрыгнул от радости. Ещё бы! Кому как не мне было знать, сколь легко было его купить. Ведь по его же убеждениям, которые он подробно описал в работе — если жертва соглашалась на ритуал добровольно, откат и благодарность Хаоса должна была увеличиться в несколько раз. И естественно упустить такой возможности маг не мог.
— Ты не поверишь, малыш, — ласково обратился он ко мне, — но Князь полостью это одобряет. — Сбоку раздался судорожный вздох эльфийки. Ну вот, у неё снова ухудшилось обо мне мнение. — Так вот, я расскажу тебе, — вдохновенно продолжил мужик, — пять лет назад я отослал Великому Князю свою работу по жертвоприношениям. И признаюсь, сначала он отнёсся к моему проекту очень прохладно. Я даже оскорбился и принялся создавать группу тех, кто хотел его свергнуть. Но три дня назад мне неожиданно пришло письмо, подкреплённое гербовой печатью. В нём говорилось, что Князь пересмотрел своё решение и разрешает провести один эксперимент, на примере которого посмотрит правдивость моих слов. Также он указал на вас, как на лучших жертв — теперь я понимаю почему, самопожертвование это великолепно!!! — и приложил к письму специальное заклинание, для того чтобы доставить вас сюда.
— Угу… а почему мне так хорошо, будто меня долго пинали?
— Ну, понимаешь, малыш, ты даже в бессознательном состоянии оказался очень, прямо-таки смертельно опасен для одного из моих учеников, а я не доглядел за остальными ребятами.
— Доказательства?
Он повертел у меня под носом небольшим листиком с моей личной печалью. Я внимательно изучил свой собственный почерк и скривился.
— Так что ты надумал, малыш?
— Внешность обманчива, — пробурчал я. — Полминуты и я решу.
Маг усмехнулся, нависая надо мной бородатой горой.
По законам жанра так обычно говорит главный герой, ломая оковы и начиная колошматить врагов. Увы, у меня пошло всё наперекосяк. Оковы и не думали поддаваться, к тому же я находился в таком шоковом состоянии, что даже прекратил попытки их расшевелить.
Несмотря на отсутствие силы, я прекрасно понимал, что маг мне не врёт. Но тогда что же это получается?! Я отказывался что-либо понимать. Кто же смог скопировать меня?! Нет, это уже ни в какие ворота не лезет. Что же делать?
Я скосил глаза вбок на не проронившую ни слова фигуру. Потом снова посмотрел на улыбающегося безумного мага.
— Я согласен, — прошептал я. А что ещё оставалось делать? Откажусь, вдруг они с Анабель начнут? А так хоть не увижу этого…
— Замечательно! — радостно возопил маг. — Начинаем!
Милая моя Анабель лежала молча, видимо, верила, что сейчас нас спасут. Эх…
Магу подали широкий нож с простой рукоятью и изогнутым блестящим лезвием, и, он, нацелившись мне в сердце, быстро без замаха ударил…
* * *
— Ну и? — все с напряжением смотрели на вычерченный, весёлый крестьянин знает где раздобытым мелом контур портала. Всё было правильно. Ровный круг не прерывался. Узор рун был чёток и несколько раз проверен.
Светлые даже отошли на почтительное расстояние, надеясь, что так тёмное колдовство будет работать лучше.
Но ничего не происходило. Алир всё сильнее и сильнее хмурился. Лин уже начала хлюпать носом. Даже гном безуспешно пытался скрыть признаки нарастающего волнения. Что уж говорить об Герионе, который сходил с ума от переживаний. Ещё немного и он, наверное, выдал бы себя, выйдя из сущности — надеясь, что сил на это хватит.
Но тут направляющие руны замерцали тревожным красным светом.
Хотя по правилам цвет должен был быть жёлтым.
Всегда случается именно то,
чего ждёшь меньше всего.
NN
Я даже зажмуриться не успел. И подготовиться тоже. Можно сказать, что моя смерть чуть не стала самой глупой смертью, которую мог себе вообразить. Так что успел я только обидеться на превратности судьбы. Видимо, превратности судьбы, огорчённые моей обидой, тут же поспешили исправить ситуацию.
Маг выронил кинжал, царапнувший мне кожу, и посерел. В прямом смысле этого слова. Если не сказать большего — он стал чёрно-белым и к тому же двухмерным. После чего осыпался на пол крошечной горсткой пыли. Молчаливая фигура неожиданно вскрикнула (прогресс!) и, попытавшись дать дёру, последовала за магом на тот свет.
Так могло убивать только одно известное мне существо — полностью выпивая сущность человека, мага, эльфа — в общем, неважно. Главное, это был любимый способ подкреплять силы одного моего очень хорошего знакомого.
— Элли, это ты, негодяй?! — грозно вопросил я, понимая, что лёжа на жертвеннике это выглядит, скорее, комично.
Рядом раздался виноватый хмык, и с тихим хлопком щели в междумирье начали закрываться. Медленно, неохотно. Ведь для Хаоса не существует понятия времени — время это один из самых упорядоченных процессов. Только самый-самый идиотистый идиот может считать, что изменить прошлое или пошляться по будущему — это раз плюнуть. На любое действие, которое затрагивает его, время совершает противодействие — создаёт альтернативную реальность. Всё, как по пословице — нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Поэтому, что-то изменив в прошлом или будущем, ты вернёшься уже не в свой мир. Хотя это я отвлёкся.
Когда щели всё-таки закрылись, я почувствовал, как сила начала осторожно, по капле возвращаться. Слишком осторожно и медленно, в первую очередь для регенерации. Вздохнув, я принялся терпеливо ждать, когда же меня освободят. Сомневаюсь, что в ближайшее время смогу сам сподобиться на этот подвиг. Н-да, вот что бывает, когда становишься слишком самоуверенным, раз — и мордой, пардон, лицом в грязь. А ведь я своей беспечностью подверг опасности и жизни других.
