— Ты сама знаешь, кто ты такая!
— Свинья! Жирный грязный боров!
— Да помоги же мне, тупая сука! Девчонки, девчонки! Наши с тобой денежки!
Мать-Мадана хлопнула в ладоши.
— Сефиты! Сатимы! На балкон! Живо!
— Ба-ба! Выводите девчонок ба-ба!
Огонь распространялся быстро. Ката выгнулась от боли, закричала, но в следующее мгновение боль отступила.
Птица была мертва.
Ката, пошатываясь, побрела сквозь клубы дыма. Она услышала, как кто-то крикнул: «Беляночка!», но не поняла, открыто ли ее бегство из кладовой. Она проворно спряталась за спинку дивана. Потом перебежала и притаилась за ширмой. От дыма у нее слезились глаза, но она все же разглядела невысокую дверь между двумя шпалерами, висевшими на дальней стене.
Ката бросилась к двери.
Захлопнула ее за собой.
Остановилась, запыхавшись. Дверь оказалась тяжелой. Вперед уводил длинный полутемный коридор с низким потолком и стенами из грубо отесанного камня. Откуда-то издалека доносились голоса, где-то вдали мерцал тусклый свет. Ката догадалась, что это коридор для прислуги, соединяющий между собой роскошные покои. Но можно ли было, пойдя по нему, выбраться из дворца? Ката торопливо зашагала по проходу. Вскоре он начал разветвляться. Девушка шла в полумраке, проклиная сари, путавшееся в ногах и не позволявшее идти быстрее.
Довольно скоро Ката услышала громкие голоса и увидела языки пламени. Факел! Слуги, они совсем близко! Ката прижалась спиной к стене.
Бесполезно. Они ее увидят.
Но тут стена неожиданно подалась внутрь, и Ката оказалась в роскошных покоях.
Первым, что ее поразило, был необычный аромат. Календула, лаванда, жимолость, роза? Все сразу. И ничего. Ката выглянула из-за ширмы тонкой, изящной работы. В комнате было множество зеркал, и на все зеркала были наброшены тонкие полупрозрачные покровы.
И тут Ката увидела... юношу, стоящего на коленях и держащего за руку девушку.
Но юноша не был юношей.
А девушка была миражом.
Ката, как зачарованная, наблюдала из-за ширмы за сценой, которая разыгрывалась у нее на глазах.
Глава 30
ЖЕНЩИНА, У КОТОРОЙ ВСЕ НА МЕСТЕ
Амеда и принцесса Бела Дона сидели рядышком на мягком диванчике, ножки которого были вырезаны в форме когтистых лап хищного зверя. Солнечный свет пробивался сквозь узорчатые прорези ставен, и от этого на полу образовывался причудливый, черный с золотом, орнамент. Перед ними мерцали глубины зеркала. Глядя в него, Амеда пристально рассмотрела собственное отражение, затем — отражение принцессы. И она сама, и Бела Дона показались ей одинаково реальными — или одинаково нереальными.
Девочка откинулась на подушки и сладострастно вдохнула приправленный благовониями воздух.
— Горька моя участь, — проговорила принцесса, — ибо заклятие раздвоило меня, и обе мои половинки неполноценны. Будь я настоящей, целой, жизнь моя была бы прекрасна. Из-за жестокой насмешки это не так. Где-то далеко странствует по пустыням моя телесная сущность, и ее жизнь полна опасностей и страха. Я не в силах представить всех ужасов, которые ей грозят, но твердо знаю только одно: если она погибнет, погибну и я. Если уничтожат меня, то и она будет уничтожена. Если ее красота увянет, увянет и моя.
— Как это жестоко! — вскричала Амеда. — Но неужели ничего нельзя поделать?
— Много раз за то время, как на мне лежит злое заклятие, мои отец прибегал к помощи самых искусных врачевателей, самых наимудрейших из мудрецов и самых могущественных чародеев и просил их воссоединить две мои ипостаси. Всякий раз во мне оживала надежда, и всякий раз я думала о том, что наконец явился мой избавитель, но всякий раз надежда оборачивалась отчаянием.
— О, если бы я могла стать этим избавителем!
— Девочка-мальчик, твое страстное желание спасти меня согревает мою душу, как будто ты и впрямь можешь сделать это. Но повторяю: слишком много раз надежды мои рассыпались в прах. Лучше сдержи свой пыл и те слова, что просятся тебе на язык, до тех пор, пока не узнаешь, каким образом на меня было наложено это страшное заклятие и почему.
Амеда стала внимательно слушать, а принцесса повела горький рассказ о том, что произошло много солнцеворотов назад, в день ее помолвки с наследником султана. Когда девушка упомянула о прорицателе, у Амеды чаще забилось сердце. Красавица Бела Дона, ведя свою печальную повесть, забыла обо всем, и Амеда стала для нее столь же нереальной, как принцесса для девочки, а та, сгорбившись и дрожа, прошептала первые строки молитвы прорицателя:
Терон, о вечный бог Священного Огня!
Услышь перед тобой стоящего меня!
Не в силах взор поднять к твоим очам,
Смиренно молит раб твой Эвитам...
Принцесса между тем продолжала:
— О, как все жаждали услышать о моем счастье в то время, когда принц возмужает, а я приду в пору женской зрелости, и он возляжет со мной на брачном ложе! Но все застыли, как каменные, и не в силах были вымолвить ни слова, когда прорицатель отрешился от молитвенного экстаза и издал устрашающий рев. Не радость была в его пророчестве, но тоска, не победа, но проклятие! Ибо прорицатель сказал о том, что мы с принцем никогда не станем супругами и что роду султана не суждено иной судьбы, как уничтожение!
Амеда вся дрожала, как в лихорадочном ознобе. Ею владели стыд и страх. Затем она узнала о том, как в дело вмешался советник султана Симонид, как он уберег ее отца от неминуемой погибели, и о том, как ее отец был изгнан, и о страшной мести, предпринятой им. С изумлением и величайшим волнением услышала она о волшебной лампе, о джинне Джафире — могущественном чародее, который не смог противиться воле ее отца.
— Вот как это случилось, — завершила свой рассказ принцесса, — что на меня было наложено заклятие, и как я стала такой, какой ты теперь видишь меня.
— Нет, — пробормотала Амеда, сокрушенно качая головой, — нет, нет...
На мгновение ей показалось, что она лишилась рассудка. Девочка закрыла глаза и очутилась в беспросветном мраке, готовом поглотить ее. Из предсмертных речей отца Амеда поняла, что он совершил нечто ужасное, но насколько ужасное — этого она не представляла и представить не могла. Она, изо всех сил сдерживая слезы, сжала кулаки.
— Милая, друг мой, — растроганно проговорила принцесса, — как глубоко, как искренне ты мне сострадаешь!
Амеда смахнула слезы.
— Как же я могу не сострадать тебе? До сих пор я много раз слыхала о Мерцающей Принцессе, но никогда не догадывалась, что означает это прозвище. Но, принцесса, скажи: многие ли знают о твоей печальной судьбе?
