– «Пятый элемент», вы хотели сказать?
– Это одно и то же.
– Попробуйте, – меланхолично согласился колдун.
– Так что я буду готов к встрече. Одна пентаграмма у меня будет на груди, вот здесь, под рубашкой. Остальные я развешу по всему залу. Еще одна крохотная – на перстне, вот тут. – Правитель мельком показал гостю палец с кольцом. – Кстати, и твой пузырек… помнишь, ты мне давал?
– Разумеется, государь.
– Я ношу его в кармане. Как только появятся, оболью их с ног до головы.
– Здесь я бы посоветовал осторожность. Лучше обойтись без личных встреч.
– Чтобы я испугался взглянуть врагу прямо в глаза? Я? Не смешите.
– Мы не всегда знаем о тех силах, которые сами будим.
– Знаем, не знаем… Мы должны быть сильными! Или ты не веришь в мою силу?
– Верю, государь.
– Ну, я надеюсь, в решительный миг и ты будешь неподалеку?
– Разумеется, государь.
– Где-нибудь за занавеской. – Правитель оглянулся, обвел взглядом кабинет, словно искал занавески.
– Отличная мысль, государь. За портьерой.
– Кстати, госпожа Корич хорошо разбирается в пентаграммах. Буду с ней советоваться.
– О, только не это!
– Что такое?
– Подведет она вас под монастырь, бестия этакая! Красива, бесспорно… Тем и страшна!
– Красивая, она же страшная. Парадоксами заговорил?
– Это лишь по внешности парадокс.
– Да еще про монастырь вспомнил! Молиться да каяться нам с тобой поздно, друг мой! Подведет, говоришь?
– Ой как подведет. Женщины, особливо красивые, – они же все ведьмы. Еще в «Молоте ведьм» высокоученых монахов Шпренгера и Инститориса говорилось: «На свете имеются три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: таковы язык, священник и женщина». Вот этих троих и надо нам опасаться пуще всего на свете.
– Занятно! Понимаю, священники. Я тоже их сторонюсь. Но… колдун выступает против ведьмы. Тоже ревнуешь?
– Ни в коем разе, мой Правитель.
– А что третье в твоем перечне? Язык? Прекрасно! Тогда скажи, а твой болтливый язык не подведет тебя? Как тут насчет золотой середины?
– Мой язык весьма сдержан, государь
– Полагаешь?
– Мой язык – это язык кочующих трав и уснувших животных, язык великих книг и тайных инкунабул. Не подвергайте мой язык сомнению – это небезопасно.
– Ну ладно, ладно. Обиделся. Так что, Эльдине пора отставку давать?
– Пора, ваше императорское величество. Ой как пора. Кто есть император? Император есть муж великий, муж одинокий. Гоните вы все эти юбки.
– А если мы и тебе отставку дадим? Посадим в колодец. Или подвесим над котлом с горящей смолой. Что тебе больше нравится? – Правитель улыбнулся солнечно и светло, первый раз за день.
– Меня нельзя, – сказал вице-колдун со строгим выражением лица.
– Это еще почему?
– Я – единственная ваша опора.
Глава 34
Остатки пиратского клада
– Ой, – сказал Валик, – здесь что-то есть. Что-то твердое.
Лопата Арика звякнула.
– Да это же кости, – сказал он с содроганием. – Ох, а тут и череп.
Все заглянули в яму. Белый череп смотрел на них черными глазницами и, казалось, улыбался.
Арик осторожно поднял череп лопатой и положил его подальше в траву.
Принялись копать дальше.
– Опять что-то твердое! – упавшим голосом сказал Валик.
В наступившей тишине было слышно, что его лопата стучит о дерево. Все застыли на мгновение, а затем Арик и Валик принялись копать с удвоенной энергией. Галик как мог помогал кайлом. Копали хоть и быстро, но осторожно. Ребята боялись повредить то, о чем пока еще не имели никакого понятия.
– Деревянный ящик, – сказал Галик.
– Похоже, сундук, – сказал Арик.
– Большой, – сказал Валик.
Через несколько минут почерневший, измазанный землей сундук извлекли на поверхность.
– Он пустой, – сказал Валик дрогнувшим голосом.
– Нет, там что-то громыхнуло, – сказал Галик.
– Громыхнуло? – глухо переспросил сержант, стоявший чуть в стороне с ружьем в руках.
Сундук был не заперт. Его тут же открыли. Арик поднес фонарь.
На дне среди обрывков гнилой веревки и земляной трухи тускло блестели несколько монет. Сержант, отдав ружье Галику, долго смотрел в темное пространство сундука и молча сопел.
– Ну и что это значит? – спросил он наконец.
– Не знаю, – ответил Арик.
Остальные хранили молчание.
Валик перегнулся через стенку сундука и долго шарил руками на дне. Постепенно на свет были извлечены пятнадцать золотых и девять серебряных монет, а также три камушка – два желтовато-белых и один зеленый. Все по очереди с интересом рассматривали монеты и камни и передавали сержанту.
– Хм… золото, – бормотал сержант, пробуя очередную монету на зуб. Серебро он не проверял, а просто складывал в карман. – Алмаз! Не то чтобы крупный, да ведь алмаз. Так, еще алмаз. И изумруд. Забавно.
Какое-то время Валик продолжал копаться на темном дне. Наконец он выпрямился, тяжело дыша.
– Все! – сказал он, отряхивая руки. – Больше ничего.
Внешне Валик выглядел таким же растерянным, как и все, но в глубине души он тихо радовался. Это же по три золотых на нос, не считая серебра и камней, соображал он. Золото! Первое золото в его жизни! Ведь выданные генералом лично ему пять монет даже не побывали в его руках. Из сержантского мешочка они перекочевали прямо в просторный мешок капитана Резотто. Виду тогда Валик не подал, но с какой внутренней болью смотрел он на уплывающие в мешок капитана желтые монеты. Пять из них были его, Валика. Но здесь, на острове, слава Богу, нет никакого капитана. Это их золото. Их! Общее! Разделить надо по честному. А вообще до чего интересно! Ночью! В тусклом свете коптящего фонаря! И ведь нашли кое-что! А вдруг неподалеку еще что-то зарыто?
Последняя мысль не одному ему пришла в голову.
– Может, вокруг поищем? – предложил Галик.
– Бесполезно, – сказал сержант.
– Ха! Ха! Ха! – раздалось из лесу.
Все вздрогнули. Сэнди испуганно прижала к себе мартышку.
– Действительно, бесполезно! Сущая правда! – донесся картавый голос. – А я рад. Я очень этому рад!
Господи, они совершенно забыли про попугая.
Он сидел где-то на дальней ветке и был совершенно невидим в густой черной тьме.
– Вы не хотели прислушаться к людям сведущим.
Валик почему-то сжался от этих слов.
– Не прислушались и потеряли время. Столь драгоценное время.
– Да, – сказал сержант.
Он был разочарован. Как все простые, бесхитростные натуры, он свято верил в первую же предложенную ему версию. В данном случае – в карту генерала. И вдруг такой удар!
– Теперь понятно, – задумчиво говорил сержант, присев на отвалившуюся крышку сундука, в то время как остальные участники экспедиции бесцельно слонялись вокруг, – карта с таинственным крестом обещала всего лишь клад. Заурядный пиратский клад. Клад, который кто-то выкопал до нас. Клад, который тем не менее был так велик, что уносящие его люди, сколько их там было, посчитали досадной мелочью каких-то пятнадцать золотых и три мелких камня. Не понимаю одного – зачем они столь тщательно зарыли пустой сундук назад?
