У орков за спинами выросло еще несколько темных силуэтов в широкополых шляпах. Растолкав впереди стоящих, они на мгновение замерли, потом как по команде, сняли шляпы. Стоявший впереди всех рослый орк, помотав косичками, хрипло и протяжно закричал, оборвав песню. Люди вскочили на ноги и только сейчас, увидев темную стену орков у ограды, дружно подались к дому. От бегства внутрь него их удерживало только узость дверного проема.
Орк с косичками продолжая что-то кричать, тыкая в людей рукою с зажатым в нем копьем. Его поддержали негромким рыком пришедшие с ним, остальные молча слушали. Закончив свою речь, высоким воем, орк-самка запрыгнула на ограду и улетела кувырком на землю от удара древком копья по ногам от знакомого Ируке орка. В следующий момент в толпе орков началась сумятица. Кто-то лез через ограду, рыча и воя, кто-то уже, перепрыгнув через нее, сбивали и толкали лезущих. При этом они выли, рычали и дрались, не применяя пока оружие. За спиной у Ируки придушено заскулили мать с сестрами и её за шиворот потащили в дом. Больше она ничего не увидела, и что происходило дальше, ей рассказали братья, оставшиеся защищать вход в дом.
В ходе короткой потасовки орки разделились по обе стороны ограды на три группы. Большая спокойно и заинтересовано наблюдала за происходящим. Трое пришедших позже вместе с рослой самкой громко ругались на четырех орков, стоящих во дворе, закрывая собой дорогу к дому. Те в ответ молча трясли головам и недвусмысленно потряхивали копьями в лапах.
Поорав друг на друга, через ограду во двор перелез один орк и закатил долгую речь, тыкая в людей, небо, землю, стуча себя в грудь и размахивая оружием. Выслушав его, старший из уже стоящих во дворе что-то коротко рыкнул и под дружный вой всех орков стал скидывать с себя одежду. Его противник повторил за ним раздевание и по двору в полном молчании всех зрителей, и людей и орков, закружилась пара бойцов осторожно приглядывающихся друг к другу. Оба невысокие и широкие в плечах, немного отличающиеся по цвету кожи. Одетые только в набедренные повязки, босые и сутулые, крепко сжимая широкими, когтистыми лапами свои копья, они легко кружились по двору, короткими тычками прощупывая своего противника. Легко отскакивая и уклоняясь, сбивая атаки врага встречным движением копья. Они больше прыгали, чем сражались, не обращая внимание на то, что самка, все это начавшая, выла и ругалась, глядя на них. Они негромко переговаривались и дружно отскочили друг от друга, услышав крик, раздавшийся за оградой. Сквозь расступившуюся толпу прошел быстрым шагом старший орк оставленной в поселке заставы в сопровождении пары своих воинов. Легко перепрыгнув через ограду, он разразился долгой тирадой, сопровождая ее энергичными жестами. Слушая его, орки вдруг дружно рухнули на колени, злобная самка что-то попыталась сказать и рухнула от удара древка копья. В ходе короткой перепалки часть орков, разоружив и связав, погнали к их сараю. Во дворе остался старший дозора и четверо орков, в том числе один из поединщиков. Еще немного на них порычав, старший дозора подошел к отцу Ируки и проскрипел.
- Эти, шдеесь. Шшить. Да.
После чего, развернувшись, убежал к своим воинам. Растерянно посмотрев на своих домочадцев, отец Ируки пожал плечами и шагнул к оставшимся оркам. Подойдя ближе, недоуменно развел рукам.
- Как же мне с вами говорить?
Надевающий свой плащ поединщик поднял голову от завязок и, блеснув острыми зубами, неожиданно ответил.
- Кховорит, - поводив медленно перед лицом руками, добавил, - тхак.
Рядом с ним стояли еще трое орков. Когда-то высокий для орков, а сейчас горбатый и сутулый так, что огромные кисти рук доставали почти до земли, старый орк со слезящимися глазами. Широкая и горбатая самка, судя по косичкам на голове, одетая в широкий плащ из тростинка. И судя по всему подросток, достаточно высокий и худой, что было видно даже через широкий плащ. Все четверо с копьями с каменными наконечниками, твердо стоящие мозолистыми, широкими ступнями на утоптанной земле двора.
- Шшить, - орк постучал себя по груди и обвел своих товарищей рукой, - Туут.
Подошедшая к мужу Дара прижалась к его плечу спросила.
- Что, они будут жить здесь?
- Похоже, что так. Они нас защитили. Если я все правильно понял. Надо бы их накормить.
Он показал на дверь дома и неуверенно произнес.
- Входите, гости.
Внимательно слушавший орк помотал головой и проскрипел.
- Бходиит, - помотал отрицающе головой и показал на навес для сена, - шшить.
- Хорошо, пойдем.
Устроив неожиданных гостей, Староста сел на грубую табуретку у очага и надолго замолчал. Орки быстро съели все, что им принесли и исчезли в тени навеса. Утром Старосту сопровождала пара орков с его двора. Старик и самка остались у дома. Вернувшись после полного дня работы на поле, он застал дома перепуганную жену с младшими детьми. Увидев мужа, она метнулась к нему и горячо зашептала.
- Я с тобой в поле пойду. И детей возьмем. Не могу я здесь быть. Эта тварь из-под сена с меня глаз не спускает. И старик целый день в тени у сарая просидел, только ушами шевелил.
Посмотрев вслед прошедшим под навес оркам, Староста вздохнул и, погладив жену по волосам, поправил ей платок и, глядя в глаза, тихо произнес.
-Дара, никуда ты не пойдешь. Сыро там, поморим детей. Тут ветерок обдувает, сносит всякую дрянь с болота летящую. Все ты и сама знаешь. Всем нам тяжело, ты у меня сильная. Самая лучшая.
Дара ткнулась ему в грудь головой и, прижавшись, замолчала и, помедлив, оторвавшись от него, уже твердо посмотрела ему в глаза. Кивнув, пошла в дом, опустив плечи. Смотревший ей вслед и, морщась как от боли, Староста, опустив глаза, увидел стоявшую рядом и с интересом смотревшую на него Ируку.
- Ты как, дочка!
- Все хорошо. Я могу им отнести еду.
Присевший перед ней отец, положив ей руку на плечо, спросил.
- Ты их и правда не боишься?
Ирука радостно закивала в ответ головой. Поймав ее за подбородок, отец помолчал и согласно и благодарно кивнул.
Еще через короткое время она несла корзинку, что ей снарядила ее мать, старательно прячущая заплаканные глаза. Подойдя к навесу, она услышала какие-то звуки. Осторожно подойдя ближе, заглянула в проем. В полумраке орки сидели полукругом на полу, внимательно слушали негромко говорившего старого орка. Сидя в тени, он медленно проговаривал слова человеческого языка, часто неправильно и невнятно. Но Ирука услышала обрывки разговоров ее матери, споры и мелкие ссоры ее старших сестер, считалку, что напевает ее младший братишка, когда у него есть время для игр.
Немного еще послушав, она неожиданно даже для себя шагнула в проем и, перехватив оттянувшую ей руки корзинку, произнесла.
- Корова, правильно говорить корова.
В ее сторону обернулись четыре удивленных лица с острыми ушам. Старший из орков, приподняв руку, поманил девочку и, подвинувшись, похлопал рядом с ним по рассыпанному сену.
- Туут.
Ирука, подойдя, осторожно села рядом и поставила корзинку.
Ей, подвинувшись, уступил еще немного места худой подросток-орк, с интересом покосившийся на нее. Сидевшая с другой стороны самка, побрякивая костяными браслетами, наклонила голову по-птичьи, разглядывая ее.
Сидевший напротив, скрестив ноги, старый орк, повесив до пола широкие, мозолистые лапы, смотрел на нее когда-то темными, а сейчас поблекшими глазами. Его лицо пересекали глубокие морщины, длинные острые уши с поникшими кончиками, были покрыты седым волосом. На лице были видны несколько давно заживших шрамов, во рту не хватало нескольких зубов. Почти белые волосы завязаны в два пучка и свисали по обе стороны вытянутого лица. Сейчас он внимательно и с интересом вглядывался в ее лицо. Наклонившись немного вперед, он, пожевав губами, старательно проговорил.
- Гроваа, - и ободряюще кивнул девочке.
Посмотрев на настороженно смотрящих на нее орков, Ирука медленно и внятно повторила.
- Корова, - и показала рожки, добавив, - муу.
