в броню и магию со всех сторон.
Броня… Броня, способная быть как защитой, так и помехой.
Я рванулась вперед, пытаясь одним быстрым ударом сбить в сторону черный шлем. Без обзора даже он не сможет быстро соображать, и…
И меч, объятый черным пламенем, пробил чешую и бок за ней. Меч, ждавший моей ошибки — и дождавшийся.
Своим щитом я успела ударить. Криво, косо — но успела. Правда, смысла это особого уже не имело.
Сначала пришла боль. Чудовищная боль, несравнимая ни с каким Огнем. Боль даже не от раны, а от Черного Пламени, вновь прикоснувшегося к телу и душе.
За болью пришла потом ярость. Безумная, всепоглощающая ярость. На рыцаря, продавшегося Сурту. На Черных волшебников, собиравшихся расплющить нас как мух. На Пожора с его скелетами и артефактами.
На демонов мир, в котором мне суждено сдохнуть, как скотине, насаженной на шампур, в шаге от разгадки, в шаге от цели.
И за яростью пришел Огонь силы доселе неощутимой и невиданной. Огонь, ослепляющий глаза.
Если это последнее Пламя — то сгорите вы все, Черные ублюдки!
Огонь вырвался наружу с диким, безумным воплем. Вырвался, прокатываясь огненным валом по комнате, уничтожая все черное, все мертвое, все наносное. Оставляя невредимыми магов, чародейку, савра и фронде, а все прочее превращая в пепел.
Спустя один вдох огонь исчез. И мой, выгорев, и тот, черный, что коснулся тела и вновь, как и года назад, проиграл Истинному Пламени.
На ногах остались только мы вшестером. Пол устилали кости, а у моих ног валялись расплавленные доспехи того, кто недавно был рыцарем. Даже магия, давившая и давившая на мир вокруг, вдруг исчезла.
Меч все еще торчал во мне. Поняла я это лишь тогда, когда шевельнулась и ощутила что-то в теле. Что-то было внутри, а по боку текла теплая кровь. Много крови.
Холодный пол и горка оплавленных доспехов вдруг оказались перед самым лицом.
И все исчезло.
* * *
Что должно было быть на Пути? На моем был Огонь впереди, и четкая мысль о том, что надо идти к нему. Пламя — это правильно, даже если в нем гореть…
Долгий это был путь или нет? Сложно сказать. Огонь манил, и у меня не было сомнений в том, куда идти. А если знаешь, куда тебе нужно, то время, потраченное на дорогу не так уж и важно.
Хотя чем ближе я подходила, тем больше огонь напоминал простой костер. Костер, который кто-то поддерживал. Кто? Зачем?
Я вытянула руку, почти касаясь завораживающего пламени. Огонь неожиданно потянул на себя, заставляя потерять равновесие…
* * *
И опалил лицо жаром. Очень знакомым жаром.
Спустя долгие вдохи и выдохи я поняла, что лежу на боку, в немного нелепой позе свернувшись на войлочном коврике. Под теплым одеялом, — откуда оно? — и словно окутанная магией. Без привычной тяжести чешуи, без стали на боку. Даже без пояса и сапог, ладно хоть штаны с рубахой на месте.
И рядом был костер. Настоящий, самый обычный костер в лесу. Костер, около которого сидел…
Витор.
Я, осознав это, резко села.
Зря — мир сдвинулся, и пришлось пережидать слабость позорно уперев руки в прохладную землю. На удивление, бок, кем-то перевязанный так, что это удалось понять лишь при движении, только ныл без большой боли.
Слабый отголосок Пламени внутри словно бы тянулся к костру рядом, подпитываясь от реального, настоящего огня.
Я оглянулась. Привычные палатки, Арджан, закутавшийся в невесть откуда взявшиеся шкуры, невозмутимый фронде, прислонившийся к дереву, сова, рядом с которой сидело что-то удивительно похожее на ухмыляющуюся летучую мышь огромных размеров…
Даже лошади вон стоят, притиснувшиеся друг к другу у самого края этой давно уже уничтоженной аспаты.
— Ну надо же… — не то с уважением, не то с растерянностью, не то со страхом пробормотал Витор.
— Что, похожа на мертвеца? — вырвалось у меня.
Голос был глуховатым и словно бы надтреснутым, да и пить дико хотелось. Ну и есть. И спать. В остальном чувствовала я себя выздоровевшей после пары дней лихорадки. Слабость конечно, но четко чувствуешь себя на этом свете, а не на том.
Витор взлохматил волосы. Кинул взгляд на фронде, который никак не выказал, что вообще слышит нас, и поняв что помощи не будет нехотя ответил:
— Теоретически — ты и есть мертвец.
Я прислушалась к себе. Кроме слабости, голода и жажды — никаких изменений. Интересно, куда дели мою флягу с отваром? И куда, собственно, делся замок и город?
В неясном свете костра я оглядела руки. Руки как руки. Может чуть бледноваты, но вроде как не гнилые, трупных пятен нет.
— Что-то я не чувствую себя мертвецом. Ты знаешь, где фляга моя?
Витор чуть суетливо нашарил рядом кружку и принялся наливать что-то из котелка, который до того стоял у огня, но не в огне.
— Вот, держи. Милатиэль сказал, что это должно тебе понравиться. И будет полезно.
Руки чуть подрагивали от веса полной объемистой кружки, но все же пить я могла без посторонней помощи. Пахло травами и корицей, а на вкус… Отвар, терпковатый и притом сладкий, теплый и удивительно вкусный. Выпила я его залпом и потянулась сама налить еще. И начала искать взглядом что, можно было поесть. Витор попытался было сам разобраться с котелком, все еще пялясь как на чудо заморское.
— Найди еды лучше, — я отмахнулась от его помощи, — и расскажи, где мы, что я тут делаю, и почему должна быть высшей или не очень нежитью по твоему мнению.
Отвар прояснил разум. Немного по крайней мере. Тело вроде подводит не сильно, так что надо узнать, что я пропустила и выяснить как я вообще тут оказалась. И где «тут».
Витор глазеть на меня не перестал. Но все же потянулся к паре туесков и принялся доставать из них хлеб, мясо и остальное, накупленное перед нашим походом в замок как раз для отъезда из Немеза.
— Эм… — маг протянул мне съестное, — ну вроде как… не оставлять же тебя в замке? Да и там пожар начался.
Ну что ж, и на том спасибо.
— Ты… — Витор вновь взлохматил волосы, — умерла вообще-то. Ну, в смысле — совсем. Есть способы магу это понять. Ну, если тело отказало. Я думала, может, огонь, ну… Там горело все. Хороший огонь. Погребение хорошее… Но колдун сказал, что, в общем, если тело Феникса не разрушилось, а из-за ран отказало, то нужно ухаживать и около костра или другого источника обычного огня, природного, держать, и тогда душа вернется вместе с Пламенем. Ну
