Эссиорх заглушил мотор, однако грохочущее эхо долго еще бродило по парку и коробкам окрестных домов.
– Разве двум? У вас неважно с арифметикой, дамы! Не двум, а трем, – хладнокровно поправил он.
– Трем? Почему?
– По этой причине я, собственно, и задержался. Двенадцатой ведьме, Зуймурзунг, я сохранил жизнь, – со вздохом поведал Эссиорх.
– Ты пощадил ее? Это правда или я брежу? – не поверила Хаара.
Хранитель развел руками.
– Увы, таково было желание того, чье сердце она собиралась вырезать. Для этой цели у Зуймурзунг был приготовлен впечатляющий нож. Правда, ей так и не удалось им воспользоваться...
Бармия с недоумением воззрилась на него.
– Что за нелепость? Зачем ведьмам люди?
– Насколько я понимаю, тут случай особый. Речь шла о семени мрака, которое четверть века назад было посажено в это сердце, – мягко пояснил Эссиорх.
– Но зачем ты оставил ее в живых? ПОЛУНОЧНУЮ ВЕДЬМУ! – с тревожным недоумением, точно столкнувшись с чем-то изначально лишенным логики, снова спросила Хаара.
Хрупкая, изящная, красивая, она выглядела холодной и беспощадной. Ирке она казалась похожей на скальпель. Эссиорх, однако, спокойно выдержал ее взгляд, который у многих выбил бы почву из-под ног.
– Свет должен быть великодушен. Если нет, то в чем его главное отличие от мрака? – отвечал он.
– Великодушие существует для других случаев. На коварных прихвостней оно не распространяется. Что помешает ведьме вернуться, взять другой нож и закончить начатое? – кусая ногти, возразила Филомена.
Двадцать две ее косы вздрагивали. Посмотрев на наконечник копья, залитый густой слизью, Ирка подумала, что у Филомены еще не было времени заняться своей прической. Завтра кос будет двадцать три, а то и двадцать четыре. «А если доберется до нас с Мефом, то еще больше!» – прикинула она.
Эссиорх сунул руку в седельную сумку мотоцикла и достал прозрачную склянку, по дну которой перекатывалась серебристая капля.
– Возвращаясь к вопросу, почему она не вернется... Вам, дамы, надеюсь, знаком этот предмет?
– Перстень ведьмы, – мельком взглянув, сказала Фулона, старшая валькирия.
– Он самый. Без него она бессильна, – подтвердил Эссиорх, вновь пряча склянку в сумку мотоцикла.
– Что ж, хоть это ты догадался сделать. А семя мрака? Она его не получила? – озабоченно спросила Бармия.
– Семени мрака можно не опасаться. Пока оно не попало в чан, любая мелочь для него губительна. Я заставил его выйти наружу со слезами. Кстати, именно так, со слезой, оно некогда и попало в сердце, – заметил Эссиорх.
– Человек, надеюсь, выживет? – вскользь, без особого интереса, поинтересовалась Хаара.
– Разумеется. Я успел вовремя. Парень остался жив и здоров. Скорее всего, даже заикаться не будет... – заверил ее Эссиорх.
Хаара кивнула, точно царица, выслушавшая явившегося гонца, и повернулась к Ирке.
– Я за него рада! А теперь не отвлекай нас, Эссиорх!.. Валькирия-одиночка, чего ты медлишь? Или, поразив двух ведьм, ты считаешь свою миссию выполненной?
Мефодий поднял было меч, словно проверяя, хочет ли тот битвы, но сразу опустил, покачав головой.
– Трусишь, наследничек мрака? Мы заставим тебя сражаться, Ареев слизняк! Ну! – подзадорила его Хаара.
После этих слов меч в руке Мефа сразу взлетел и потянулся клинком, но не к Ирке, а к Хааре.
– Слушай меня, валькирия-чьего-имени-я-не-желаю-знать! Это говорю тебе я, Мефодий Буслаев! Если окажется, что это ты ранила ночью Даф, ничто не спасет тебя или любую другую! Ты за это ответишь! – сказал Мефодий пресекающимся от гнева голосом.
Хаара, улыбаясь, подняла копье.
– Это сделала не я. Но если ты желаешь, я могу ответить за Сэнру! Начинай, мечник мрака! Сделай шаг – и ты умрешь, клянусь светом!
Эссиорх властно отвел ее копье.
– Стой, безумная! Здесь больше не прольется ничьей крови!
– Ну уж нет! – сказал Мефодий с тем упорством, которое не раз, без всякой оригинальности, называли ослиным. – Я не согласен... Чья-то кровь все-таки прольется! Я хочу увидеть валькирию, которая ранила Даф, и бросить ей вызов! НУ!
Он дерзко обвел взглядом тесный строй валькирий. В этот момент ему было все равно, что сила не на его стороне. Эссиорх положил ему руку на плечо.
– Успокойся! Даф гораздо лучше. Улита сейчас с ней, – шепнул он.
– А та валькирия, что ранила ее?
– Сэнры среди них нет. Об этом я позаботился. Тебе некому мстить, – сказал Эссиорх. Мефодий удивленно взглянул на него.
– Позаботился? Это как?
– Отнял у нее копье и доспехи. Не ты один привязан к Даф, – так же тихо и веско отвечал хранитель.
Меф задумчиво кивнул. Он понял.
– Они должны драться! Пока он жив, на щите валькирий несмываемое унижение! – упрямо настаивала Таамаг.
– Они уже дрались, и завершиться дуэли помешали лишь полуночные ведьмы, – возразил Эссиорх.
– Тогда пусть дерутся снова! Одиночка обязана это сделать, или позор ляжет на всех нас! – упрямо настаивала огромная валькирия.
Эссиорх покачал головой.
– Нет. Только если оба этого захотят. Правило 219 общего кодекса света имеет четыре подпункта. Подпункт два гласит, что, если в дуэль вмешался посторонний или она перешла в массовую битву света и мрака, дуэлянты имеют право по обоюдному согласию отказаться от дуэли без ущерба для чести обоих. Насколько я вижу, сильного желания продолжать поединок нет ни у Буслаева, ни у валькирии-одиночки. Не так ли?
Ирка, помедлив, кивнула.
– Я не буду сражаться... Но смерти Багрова я ему никогда не прощу. Он не должен был убивать Матвея... – сказала она.
Одна из валькирий, Ламина, не выдержала и расхохоталась.
– Почему ты смеешься? – нервно спросила у нее Ирка.
– Матвея? Так вот как зовут некромага? А мы ломали головы, откуда он взялся и знакома ли ты с ним – сквозь смех сказала Ламина.
– Все равно не вижу ничего забавного! – отрезала Ирка.
– Тем хуже для тебя!.. Разве тебя не радует, что некромаг жив?
– Жив? Но Меф сказал мне, что… – начала Ирка.
– А теперь я говорю тебе обратное. Не знаю, из чего сердце у этого юноши – и признаться, опасаюсь узнать! – но меч его не взял. Парень выжил. Пусть скажет спасибо Гелате, – не удержалась Ламина.
Гелата, смутившись, дернула ее за руку.
– Да не за что особенно! Я заживила лишь внешнюю рану. Возможности моего копья далеко не безграничны. Сейчас он спит в «Приюте валькирий», но через пару дней, думаю, будет на ногах... Хотя, учитывая его рвение увидеть кое-кого, возможно, это случится и раньше, – сказала она с улыбкой.
Ирка покраснела. Гелата тем временем достала йселезную (не знаю что это) перчатку, надела ее и стала брезгливо собирать с земли серебристые перстни исчезнувших ведьм.
