Назад уходили башни скал, на поворотах кусты цеплялись за одежду. Впереди показался синий от луны дом Тейи. Не слезая с коня, Ор забарабанил в дверь. Дом ответил гулкой пустотой. Значит, укрылись в Долине.
Странной жизнью жила Долина Древа. По утрам мудрые спускались к озеру; умывшись, шли к трапезной, потом принимались за привычные занятия. Но во время еды или работы руки людей вдруг замирали, глаза становились пустыми. Никто не знал, продолжать ли завещанное Цатлом, и кому достанутся знания, если вообще уцелеют? Через пол-луны после птицы, прилетевшей с вестью о бунте, к входу в Долину подошел отряд ибров. Стражи из Воинской Школы зажгли факелы у бурдюков с нефтью, поставили на стену корзины со змеями. Но от пришельцев подъехал к воротам атлант и сказал, что воины присланы охранять Древо. Знатоки постарше узнали Ина-да, бежавшего с Промеатом пятнадцать лет назад. Инад пожелал говорить с Хранителем Сокровенного.
К вечеру из ворот выбежали к кбрам рабы Внешнего Круга. Стражи на стене хмуро наблюдали встречу, прислушивались к веселому гомону в лагере дикарей. Фар в трапезной сказал, что Промеат собирается, одолев Срединную, приехать в Долину, говорить с бывшими собратьями. Знатоки затеяли по этому поводу бестолковый спор и разошлись по гротам, ничего не решив. А что они могли решить?
Илла, как и все, жила, не зная, чему верить, каким богам и о чем молиться; то ждала живого Ора, то вести о его гибели. А если он придет — победитель, покрытый кровью ее народа, как она встретит его?
Счастливая Тейя! У нее сын и муж самое злое время переживут в дальнем плавании. «Если переживут!» — вздыхала певица. Теперь уже она нашла приют в доме Иллы.
Стражи Долины прислушались: что за суета у диких — бегают дозорные, загораются факелы… Может быть, Хроан, разметав грязные орды, послал ладью славных копьеносцев на выручку своим знатокам?
От шалашей отделились двое и пошли к стене. Просить пощады?
— Эй! Идет Ор, ученик Феруса. Опустите луки — у нас нет оружия. — В свете факела глава стражей узнал гия. После недолгого спора его и Инада впустили внутрь.
В трапезной пахло горящим маслом. Знатоки слушали Ора.
— Их больше тысячи, и они полны ярости. Всем надо уйти отсюда до рассвета, — закончил он.
— Чем ты докажешь, что не надумал выманить нас, чтобы перерезать? — проскрипел Умгал, глава Сомневающихся.
— Ничем, — просто сказал Ор. — У меня на это нет ни времени, ни желания. Хочешь — останься и убедись. А кто верит, выходите к шалащам у стены.
Мы пройдем немного вниз и свернем к Двойному перевалу, чтобы избежать встречи с борейцами.
— Уйдем от этих — прирежут другие! — буркнул Умгал.
— Я уже сказал, можешь оставаться. Сейчас не до споров!
— Ах, ты хочешь, чтобы я остался? Тогда я иду!
— Умгал, Умгал! Ты все тот лее! — покачал головой Ор, и многие знатоки не удержались от улыбки. — А тебя, Ферус, я прошу уйти со мной на Канал. Промеат хочет завершить его.
— Неужели это возможно? — встрепенулся Ферус.
— Ор! — Ил л а отшатнулась, но тут же кинулась вперед и обхватила застывшего в дверях гия. — Ты жив!
Увидев его, она тут же забыла раздумья о муже — бунтаре и убийце. С ней был Ор — добрый, сильный, не способный на низость. Она пойдет с ним всюду, и его враги будут ее врагами.
Зира, дичась, пряталась за мать. Тейя стояла у двери с немым вопросом в глазах. Ор осторожно высвободился и заговорил хрипло:
— Собирайтесь! Берите еду, теплую одежду, постели. Сейчас мы уходим.
— Куда? — Бронзовое лицо Иллы стало медленно желтеть… — Ор, они идут? Титаны разбили вас?
— Совсем не то! — Ор мотнул головой, набивая в мешок полосы сушеного мяса. — Мы побеждаем всюду.
— Зачем же тогда…
— У восстания два вождя. Промеат хочет помиловать смирившихся. Севз — перебить всех. Тейя, скажи соседям: кто хочет спастись, пусть идет к шалашам у стены…
Солнце уже поднялось над горами, когда Инад дал сигнал остановиться. В заросшей буковым лесом лощине распевали дрозды. Зимородок синим зигзагом промелькнул над ручьем и метнулся от припавших к воде людей.
Словно зная, что опасность миновала, захныкали дети. Матери торопливо совали им еду, опасливо косясь на дикарей. Прискакал десяток ибров из засады у поворота. Старший, жестикулируя, рассказал, что борейцы проехали, не заметив тщательно заметенных следов. Потом из теснины донеслись боевые вопли. Около сотни знающих и служителей не пошли с Инадом. Они решили дать врагам Атлантиды бой в теснине, а ночью уйти по скалам.
Инад представил стену в ущелье и знатоков Воинской Школы, решивших на прощание блеснуть мастерством. Ероша редкие волосы над лбом, он с беспокойством смотрел на растекшуюся по поляне толпу знатоков и жителей Внешнего Круга с женами и детьми. Что ему делать с ними?
Вот Ор у ручья в чем-то горячо убеждает Феруса и еще несколько знатоков. Рядом сидят две атлантки, а под деревом на расстеленной шкуре спит девчушка — скуластая, но с соломенными волосами. Инад вспомнил свою подругу — тонконогую плечистую горянку на голову выше его, сыновей, черные волосы которых заплетены рожками. Сейчас матери там, в котловине, смотрят на небо: не летит ли голубь от Промеата. А Промеат, наверное, объезжает отряды — зовет людей вернуться к проклятым лопатам.
Когда беглецы немного отдохнули, на середину поляны вышел Ферус и объявил, что у него есть слово к тем, кто захочет его слушать. Три сотни растерянных знатоков окружили главу школы.
— Слушайте, люди Долины, — начал старик, — сейчас я буду пророчествовать. Знание судьбы — великая ценность. Я открою вам будущее настолько, насколько сам сумел проникнуть в него. Учтите, что оно не предрешено и в чем-то зависит от вас, кстати, и от того, услышите ли вы меня.
Пророчество первое, — объявил Ферус. — Если Канал не будет окончен, через пятьдесят лет море станет зимой замерзать у Атлы. Через столетие ледники Эрджаха опустятся в плодородные долины Эль-тома, даже на западе у Птаада не будет вызревать хлеб. Еще через два столетия вмерзшая в море Срединная уже никого не сможет прокормить. Через пять тысяч лет льдом покроются все моря и океаны, земля окоченеет, наступит великий холод и великая сушь. И если силы тепла когда-нибудь вновь одолеют льды, то богам жизни придется создавать все живые существа заново.
Ученые, поеживаясь, слушали это мрачное предсказание.
— Пророчество второе, — Ферус, нахмурясь, посмотрел на Ора. — Если мы закончим Канал. Уже через год-два огромное пространство Северо-Восточного моря очистится ото льдов. Теплые ветры двинутся на восток и к ледяной стене, растапливая льды. Тепло придет и в Срединную. По два урожая можно будет собирать на юге, станут снова плодородными области севернее Канала. Но, — Ферус поднял руку, — талые воды хлынут в океан, он начнет подниматься, и к тому времени, когда растают все льды, Атлантида окажется полностью затопленной.
