У Гарри ещё не было возможности поговорить с мистером Уизли, который долгие часы, вплоть до вечера сочельника, проводил за работой в Министерстве. Уизли и их гости сидели в гостиной, которую Джинни украсила так щедро, что теперь она напоминала место взрыва бумажного склада. И только Фреду, Джорджу, Гарри и Рону было известно то, что рождественский ангел на макушке елки — это на самом деле садовый гном, укусивший Фреда за лодыжку, когда тот собирал картошку к Рождественскому ужину. Обездвиженный заклятием, выкрашенный золотой краской, засунутый в миниатюрную пачку с крылышками, приклеенными к спине, он свирепо пялился на них. Самый уродливый ангел, что Гарри когда-либо видел — с большой головой, похожей на картофелину и с весьма волосатыми ногами.
Все слушали рождественский концерт любимой певицы миссис Уизли, Селестины Уорбик, чьи трели лились из большого деревянного радиоприемника. Флёр, которая, похоже, находила Селестину жутко скучной, так громко разговаривала в углу, что хмурящаяся миссис Уизли то и дело взмахивала палочкой, регулируя звук, и голос Селестины становился все громче и громче. Под джазовую песню «Котел, полный горячей и сильной любви» Фред, Дордж и Джинни принялись играть во Взрывающиеся карты. Рон исподтишка кидал на Флер и Билла взгляды, словно бы с немым упреком. Между тем, Ремус Люпин, ещё более изнуренный, чем обычно, сидел у камина, застывшим взглядом смотря в его глубину и словно бы не слыша голоса Селестины. «Размешай мой котел И я смогу вскипятить В нем большую любовь И тебя напоить»
— Мы танцевали под эту песню, когда нам было восемнадцать! — сказала миссис Уизли, промокая глаза уголком своего вязанья, — Помнишь, Артур?
— Ммм? — нечленораздельно отозвался мистер Уизли, голова которого уже сонно клонилась над картошкой, которую он очищал, — Ах, да… изумительная мелодия…
Он с усилием сел чуть прямее и оглянулся на сидящего рядом Гарри.
— Прости за это, — сказал он, кивая головой в сторону приемника, откуда лился голос Селестины, исполняющий припев. — Скоро закончится.
— Все нормально, — отозвался Гарри, улыбаясь. — Были заняты в Министерстве?
— Очень, — ответил мистер Уизли. — Я ничего не утверждаю, но, говоря об этих последних трех арестах за эти несколько месяцев… я сомневаюсь, что один из арестованных и правда Пожиратель — ты только это не повторяй, Гарри, — быстро добавил он, внезапно взбодрившись ото сна.
— Они ведь больше не удерживают Стэна Шанпайка, ведь правда? — спросил Гарри.
— Боюсь, что удерживают, — ответил мистер Уизли. — Я знаю, Дамблдор пытался непосредственно со Скримджером поговорить о Стэне… То есть, все, кто его допрашивал, в один голос заявляют, что он такой же Пожиратель, как эта картошка… но верхние инстанции хотят создать видимость прогресса, и «три ареста» звучит лучше, чем «три ареста с последующим освобождением»… но это- опять же — по большому секрету…
— Я ничего не скажу, — заверил Гарри. Он помедлил секунду, обдумывая, как бы лучше начать то, что он хотел сказать, в то время как Селестина Уорбик начла петь: «Ты околдовал мое сердце».
— Мистер Уизли, вы помните то, что я вам рассказал на станции перед отъездом в школу?
— Я проверил, Гарри. Я пошел и проверил дом Малфоев. Там ничего не было…
— Да, я знаю, я читал об этом в «Пророке»… но это другое…
И он пересказал мистеру Уизли весь разговор между Малфоем и Снейпом. Говоря, Гарри заметил, что Люпин слегка повернулся в их сторону, впитывая каждое слово. Когда рассказ был окончен, повисла тишина, которую нарушало только тихое проникновенное пение Селестины:
«Мое бедное сердце — где оно? Оно променяло меня на заклятие…»
— А тебе, Гарри, не приходило в голову, — начал мистер Уизли, — что Снейп просто притворяется…
— …что предлагает помощь для того чтобы выяснить, что замышляет Малфой? — быстро закончил Гарри. — Да, я так и думал, что вы это скажете. Но откуда нам знать?
— Это не наше дело — откуда, — неожиданно сказал Люпин. Он повернулся спиной к огню, смотря на Гарри через мистера Уизли. — Это дело Дамблдора. Дамблдор верит Северусу, и этого нам должно быть достаточно.
— Но… — начал Гарри… — если сказать… сказать Дамблдору, что он ошибается насчет Снейпа…
— Это неоднократно говорили. Все зависит от того веришь ли ты суждениям Дамблдора. Я верю, следовательно, я верю и Северусу.
— Но Дамблдор может ошибаться. Он сам так говорит, — возразил Гарри, — А вы… — он взглянул Люпину прямо в глаза, — вам разве нравится Снейп, если честно?
— Я никогда ни не любил, ни недолюбливал Северуса, — ответил Люпин, — Нет, Гарри, это правда, — добавил он, заметив скептический взгляд Гарри. — Возможно, мы никогда не станем закадычными друзьями — после всего, что происходило между Джеймсом, Сириусом и Северусом, ведь было там очень много неприятного. Но я не забываю тот год, когда я преподавал в Хогвратсе — когда Северус каждый месяц готовил для меня Волчелычное зелье, готовил превосходно, и мне не приходилось страдать во время полнолуния так, как всегда.
— Но ведь он «случайно» проболтался о том, что вы оборотень, и вам пришлось уйти! — вспомнил Гари со злобой.
Люпин пожал плечами.
— Это бы стало известно — рано или поздно. Мы оба знали, что он хотел получить мое место, но ведь он мог нанести мне куда более серьёзный ущерб, отравив зелье. Благодаря ему я был здоров. Я должен быть благодарным.
— Быть может, он не решался иметь дел с зельем на глазах у Дамблдора! — возразил Гарри.
— Ты полон решимости продолжать ненавидеть его, Гарри, — сказал Люпин со слабой улыбкой. — И я понимаю — ты унаследовал предвзятое мнение, ведь твой отец- Джеймс, а крестный — Сириус. Разумеется, расскажи Дамблдору то, что ты рассказал Артуру и мне, но не ожидай перемены его мнения, не ожидай, что он удивится, услышав это. Быть может, Северус допрашивал Драко по указанию Дамблдора.
«…и пусть ты разорвал мое сердце на части, спасибо, что все же вернул мне его!»
Селестина окончила песню на длительной ноте, и из приемника послышались громкие аплодисменты, к которым с энтузиазмом присоединилась миссис Уизли.
— Фуу… закончилось? — громко спросила Флер. — Благодаг’ение Богу, это было ужас-сно…
— Ну, чего, может, на посошок? — громко вопросил мистер Уизли, рывком поднимаясь на ноги. — Яичного коктейля кто- нибудь желает?
— Почему вы так поздно приехали? — спросил Гарри Люпина, когда мистер Уизли заторопился за коктейлем, а остальные завели беседу.
— О, мне пришлось уйти в подполье, — ответил Люпин. — Почти в буквальном смысле. Вот почему я не писал тебе писем, Гарри — это было бы своего рода саморазоблачением…
