Что же получается? Коммунарам перебрасывали энергию именно оттуда? И после серьёзного сбоя решили проложить энергетическую нитку по новому маршруту? Получается – так.
И тогда остаётся последний и самый важный вопрос: что за источник энергии может быть расположен в районе площади Павших? Какое у него прикрытие? Почему его до сих пор не вычислили ни гимназисты, ни СЭС?
Что вообще такого находится на этом пятачке? Жилой массив, рынок у спуска в «Кишку» – вот, пожалуй, и всё.
«Кишка»?..
Эта мысль показалась мне достойной внимания – в сети соединённых между собой подвалов и бомбоубежищ можно было без труда спрятать что угодно. Но там постоянно толчётся столько народу, что удержать в секрете это самое «что угодно» было бы не под силу никаким конспираторам. Рано или поздно пошли бы слухи, и тогда...
И всё же это стоит обмозговать.
Сунув распечатки и сложенную карту обратно в ранец, я закрыл дверцу буржуйки и развалился на расстеленном на полу плаще. Ранец сунул под голову, немного поворочался и почти сразу же заснул.
Завтра, всё завтра...
Просыпался я как-то очень уж муторно. Медленно всплывал из сна, краем уха ловил доносившиеся обрывки негромких разговоров и снова засыпал. Уж не знаю, сколько бы длилась эта тягомотина, но онемевшее левое запястье и острая необходимость облегчиться в конце концов заставили открыть глаза.
Ещё толком не проснувшись, оглядел тёмную кухоньку и сидевших рядом со слегка дымившей буржуйкой людей. И тут как-то очень уж лениво в голове начали всплывать вопросы: кто я, где я, что за люди вокруг?
И ещё более неторопливо сами собой возникали ответы. Большей частью нецензурные и призывающие только к одному: не тупить и бежать до туалета, пока не лопнул мочевой пузырь.
Я уселся на пол, прислонился спиной к стене, помотал головой и осторожно поднялся на ноги. Проигнорировал вопросительные взгляды подельников и присосался к стоявшей на подоконнике жестянке. От отбитой пятки вверх по ноге стрельнула боль, и невольно пришлось ухватиться за откос окна.
– Отлежал, что ли? – спросила что-то мерно взбивавшая в миске с обколотой эмалью Вера.
– Типа того, – глубоко вздохнул я и, стараясь ступать на носок, захромал к туалету.
– Ну ты и здоров храпака давить! – Пиромант подкинул в печурку сырое полено и закрыл дверцу.
– Шли бы вы, – прохрипел я, с трудом добрался до заветной комнатки и, ухватившись одной рукой за косяк, принялся выцеливать струей ржавое и порядком помятое ведро.
Накрывать меня начало постепенно. Сначала зашумело в голове, потом перед глазами забегали светящиеся точки, а после и вовсе стали подгибаться ослабевшие ноги. Промелькнула мысль: успеть бы закончить всё дела, прежде чем потеряю сознание, и тяжело дыша, я медленно опустился на корточки. Шум в голове сразу же стих, да и самочувствие вскоре пришло в норму.
Вот чёрт! Неужели в кости трещина? Или просто пятку отлежал за ночь?
Я осторожно перенёс вес на правую ногу и немного успокоился: раз стою, значит – нормально всё. Переживу. Пока, правда, непонятно, насколько подвижность из-за травмы пострадала, но думаю – ничего страшного не произошло. Оклемаюсь ещё.
– Живой? – непонятно чему обрадовался заулыбавшийся пиромант.
– На себя посмотри, – огрызнулся я и уставился на так и не произнесшего за это время ни единого слова Ветрицкого. – Времени сколько?
– Одиннадцать доходит, – посмотрел тот на часы и вновь занялся чисткой пистолетов.
– Чего?! – Я подошёл к окну и выглянул в щель. И действительно – рассвело давно. Только свет какой-то на улице непонятный. А, чёрт! До Чёрного полдня всего ничего осталось...
– Есть будешь? – уточнила у меня Вера. – Мы тебе оставили...
– Нет, – отказался я и принялся разминать занемевшую левую кисть. Помогло это, впрочем, мало – туго перехватившая запястье цепь мультичар до боли врезалась в кожу. Попытка её оттянуть ни к чему хорошему не привела, наоборот, стало ещё хуже: из-под нескольких впившихся в руку звеньев выступили капельки крови. Блин, так и без руки остаться недолго.
– Точно не будешь? – оживился пиромант, не обративший внимания на мой ошарашенный вид.
– Жри, – не особо вежливо разрешил я. И действительно – голода не чувствовал совершенно. Вообще никаких желаний больше не было. В голове билась только одна мысль: у тебя не осталось времени. У тебя совсем не осталось времени. У тебя...
Не осталось времени для чего? Чтобы найти спрятанный в Форте нож и выполнить заказ слуг Стужи, разумеется. А по-другому – никак. Стискивавшая мёртвой хваткой запястье цепь каким-то образом всё же умудрялась манипулировать моим сознанием.
И ведь ничего не попишешь, придётся вновь плясать под чужую дудку. До поры до времени, разумеется. А вот потом... потом посмотрим, кто из нас плохой танцор, а кому просто обстоятельства мешают. Главное, первым до ножа добраться. Уж с двумя-то такими железяками быстро всём кузькину мать устрою.
– Напалм, – позвал я уже успевшего расправиться с моей порцией каши парня, – сможешь опять автогеном поработать?
– Чего хотел? – вытер руки о какую-то тряпку пиромант.
– Браслет пережжёшь? – протянул я к нему левое запястье.
– Какой браслет? – удивился Напалм.
– Вот этот! – разозлился и в очередной раз попробовал подцепить ногтями плотно прилегающие к коже края звеньев. – Цепь мультичар, не видишь, что ли?
– Какая ещё цепь? – покрутил пальцем у виска пиромант. – Не проснулся, парниша?
– Вера? – повернулся я к девушке, накладывавшей заплату на свежую прореху в полушубке. – Ты-то хоть её видишь?
– Нет, – покачала головой девушка.
– И я тоже, – не стал дожидаться моего вопроса Николай, уже успевший собрать оба пистолета.
– «Связанные одной целью, скованные одной цепью», – издевательски пропел Напалм.
– Да пошли вы! – психанул я из-за идиотизма ситуации. – Жги, говорю!
– Ладно, – как-то очень уж нервно хихикнул Напалм и провёл указательным пальцем мне по запястью. – Здесь?
– Здесь, – кивнул я и тут же, выругавшись, отдёрнул руку: вырвавшееся из-под неровно остриженного ногтя пироманта почти бесцветное пламя прошло сквозь оказавшуюся вполне себе нематериальной цепь и опалило кожу. Сразу же горелыми волосами завоняло. – Твою мать!
– Я ж тебе говорил... – хмыкнул Напалм и подул себе на палец.
– Гордись теперь до пенсии, – буркнул я и, вздрогнув, резко обернулся ко входу.
– Что, уже и голоса мерещатся? – съязвил пиромант.
