"Теперь понятно, что мой старый знакомец пан Павел в городе делает. Вроде как вербовщиком работает. Толково Чернины придумали: своих простолюдинов от работы не отвлекают, а сманивают в солдаты соседский народишко… Так скоро и до ландскнехтов, пожалуй, додумаются. А учитывая, что основная масса вояк здесь — профессиональные пехотинцы, прошедшие монгольский хашар — до этого не так много ждать осталось"…
— А ещё бирич кричал, что теперь с каждого воза, что в Жатец въезжает, потребно сгружать у врат два камня по три фунта либо по три плинфы в ладонь толщиной. А с каждой купеческой лодьи — по бревну тёсаному, толщиной не менее, чем с две мужских головы и длиной не короче трёх саженей, либо пражскую меру емчуги, либо жатецкую меру серы. Уже две лодьи у причала стоят, гости лаются, ан мыт платить не желают и уплыть не могут: гридни княжьи с пращами и баграми на мостках сидят…
Нет, что ни говори, а парень — настоящий репортёр: уже и к причалам сгонять успел! Будь у меня в Жатеце вечерняя газета, ей-же-ей — поставил бы его журналистом! Но тут не то, что газет нет, тут даже книги все рукописные…
Стоп! Ах я балбес! Ведь Иван Фёдоров только при Грозном родился? И немца этого… Как его… Гутенморгена! Его тоже в проекте нету? Значит, и книгопечатание ещё не изобрели? Так это ж золотая жила!
Книги нынче стоят — мама не горюй, — с одного тиража тысячи в полторы озолотиться можно! Да ещё всякие лубки-плакаты, да дешёвые иконки… Впрочем, тут придётся, ясное дело, активно заинтересовать святых отцов, дабы пастырским посохом поперек хребта не огрести… А кто в Жатеце среди попов главный "авторитет"? Прально, отец Гржегож, достойный отпрыск рода Пястов и один из руководителей тайной анти-германо-монгольской организации! Так это же только плюс: помимо икон можно в народ и прокламации соответствующие запустить, или как они у Стеньки Разина назывались, "прелестные грамоты"!
Ай да Макс, ай да голова! Такую штуку придумал!
Вот только надо сесть с угольком в руках, посчитать, во что это всё удовольствие обойдётся. Станок — ладно, какой-никакой пресс, думается, приспособить можно. Наборные кассы соорудить и стол верстатный — тоже вполне реально. А вот как быть собственно с литерами, типографской краской, бумагой? Вопрос… Но вопрос — решаемый!
* * *
А вот и вновь дверь открылась, на пороге — гости жданные: пан Павел Чернин с отцом Филиппом.
Как принято у гостеприимных хозяев, подошёл с приветствием, одновременно махнув Зденеку в сторону отдельного закутка за занавесом: дескать, разберись! Тот выудил из-под стойки свежую льняную скатерть, примостил под мышкой "особый" бочоночек с мёдом для самых почётных гостей и рванул так, что подошвы протрещали, как кастаньеты. Молодец. Толк выйдет.
— Добро пожаловать, дорогие гости! Славно, что вы сюда завернули! Вот не ждал вас вдвоём сегодня увидеть!
— Мир тебе, сыне!
— Ну что, мастер Макс, чем гостей угощать будешь?
— Да чем бог послал, тем и угостим! Пройдёмте-ка за мной, уважаемые, нас тут никто не побеспокоит до вечера, пока народ с торга не потянется. Ведь не просто так вы нынче явились, или я чего-то не понимаю?
— Всё ты правильно понимаешь, мастер… Поговорить нужно…
— Нужно, так поговорим.
За занавесом столик уже застелен свежей скатёрочкой, в центре — накрытая рушником миса с мягкими ломтями серого хлеба, откупоренный бочонок мёду и даже — суперсервис четырнадцатого века! — глиняная плошечка с крупной солью и пенал с ложками и двузубыми костяными вилками по числу мест. Каждый предмет сервировки проклеймён крестом и чашей, во избежание нехороших ассоциаций у посетителей. У бесов в Преисподней-то тоже инструменты вилкообразные… Когда Зденек умудрился приволочь ещё и пару кружек в глазури, я даже и не заметил. Молодец, пацан!
Разливаю душистый мёд по кружкам:
— Угощайтесь, шановны!
— Садись с нами, сын мой!
— Садись, садись! Только себе посудину прихвати, да нам чего-нибудь на зуб бросить!
— Айн момент, как сказала гадалка Ногай-хану, на вопрос, сколько ему жить осталось!..
Оставив гостей дегустировать хмельной напиток, вернулся на "служебную половину", быстро собрал на разнос (да, есть в "Кресте и Чаше" разносы, а то! Не полоскать же пальцы в супе!) мисы с ломтями копчёной рыбы, кругом сыра и — специально под мёд — солёными огурцами, прихватив также горшок жареной сомятины с петрушкой. Озадачив ученика доставкой нам в "кабинет" лучшего пива и, водрузив на край разноса кружку для себя любимого, я вернулся к рыцарю и вифлиофику.
…Как неоднократно отмечалось, "птица Говорун отличается умом и сообразительностью". Нормальный трактирщик должен быть немножко сродни этому замечательному пернатому, летающему меж звёзд. Тормозящие балбесы в нашем деле не выживают.
Как два и два легко связать приезд в город моего "крестника" Павла Чернина, набор рекрутов в войска приграничного воеводства, новую пошлину серой и селитрой при официальном наличии у нашего князя лишь минимального количества огнестрела и, наконец, появление в трактире некоего "землетопа" Белова вышеупомянутого рыцаря Чернина в компании с монахом, исполняющим, помимо обязанностей бенедиктинского библиотекаря и переводчика ещё и роль курсирующего агента славянского подполья…
Похоже, где-то поблизости начинает попахивать жареным.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
То есть: "Не было гвоздя — подкова пропала. Не было подковы — лошадь захромала. Лошадь захромала — командир убит. Конница разбита — армия бежит…" (Перевод Маршака).
Где те, которые раньше
Нас жили в мире?
Пойдите на небо,
Перейдите в ад,
Кто хочет их увидеть.
(Гаудеамус 2 куплет)
