– Госпожа Галир, наставница Долины, всегда говорила: не Дар меняет человека, а его поступки. Можно вопрос?
– Конечно.
– Я заметила, что тогда, в бою, ты пытался прикрывать Шена. Почему?
– Он единственный, кто сейчас несет в себе и свет, и тьму. И они не так влияют на него, как на Проклятых. Он – шанс воплотить мечту Лаэн. Так что, наверное, какое-то время я буду держаться его. Во всяком случае, пока он не встанет на ноги.
– Шен уже большой мальчик.
– Знаю. Но я буду приглядывать за ним по мере своих сил.
Из домика, брюзжа, выбралась Тиф:
– Звезда Хары! Ну что вам всем не спится в такую рань? Бездна знает, когда нам теперь доведется ночевать под крышей. На этих треклятых листьях я уже отлежала себе все, что можно.
– Не себе, а Порку, – поправил я ее.
– Какая разница, – буркнула она. – Итог один.
С утра настроение у нее было даже более отвратительным, чем у меня. Впрочем, за день оно так и не улучшилось. Нас нагнал запоздалый, кажется, последний в этом году, дождь.
После полудня, с востока, преодолев Слепой кряж, наползли дождевые облака, и лес накрыла мелкая морось. Тиф, оставшаяся без плаща, соорудила вокруг себя уже знакомый мне купол, под который бесцеремонно влез Юми. Проклятая покосилась на вейю, но от комментариев воздержалась и прогонять не стала.
Затем начался настоящий ливень, лес шумел, деревья качались как бешеные, листья летели во все стороны… Но спустя нар он пошел на убыль и еще через нар оставил нас в покое, продрогших и уставших.
Скала, возле которой мы сидели, была заключена в неполное кольцо высокого кустарника, почти лишившегося бордовых листьев. Черный, влажный базальтовый камень оказался гладким, едва ли не зеркальным. Ни ветер, ни вода, ни корни растений не смогли его изъесть. Утес напоминал поднятый к небу палец бога, возвышающийся над буковой рощей. Еще несколько точно таких же скал были обнаружены нами среди леса, когда мы почти вплотную приблизились к Слепому кряжу.
– Я много слышать о Лепестквах. Но до сих пор удивляться, квак таква возможно. Это очень удобное изобретение. Сквальптор Квавалар был великва.
Гбабак не переставал изумляться тому, как мы сбежали из Радужной долины. Вейя, слушая друга, важно кивал. Он во всем соглашался со своим компаньоном.
Я быстро привык к медлительной и неправильной речи квагера, не раз отмечая, насколько этот громила умен, добр и ироничен. В последнее время мы подолгу разговаривали. Грозный воин народа блазгов оказался намного человечнее многих людей.
– Мы присутствовать с твой при истории. Шен сделать чудо, и мы, – он оглушительно хлопнул в ладоши, – мы оквазаться в чаще.
– Да уж, – поддержал я его. – Но я бы предпочел места более теплые и обжитые.
– Горы кванчаться. Стать ниже, но кваруче. Скваро мы видеть знаменитое Орлиное Гнездо. Кварепость Сквальптора.
– Это меня беспокоит. Рядом с ней могут крутиться набаторцы.
Мы занялись обсуждением перспектив нарваться на неприятности. Тиф наш разговор был не интересен, и она решила обойти вокруг заинтересовавшей ее скалы. Шен с Роной, по обыкновению, ушли. Юми, полазив в окрестных кустах, выбрался оттуда с перепачканной рожицей, но донельзя довольный. Он явно успел чем-то подкрепиться.
Проклятая вернулась:
– Кажется, я знаю, что это такое, – она указала на черную скалу. – Здесь поработала магия.
– Война Некваромантов?
– Нет. Бери дальше. Судя по всему, лет им не меньше, чем Расколу. А то и больше. Они существовали, еще когда был цел Западный материк.
– Вот так, собака!
– Он спросить, зачем их создать?
– Кто же теперь знает? Столько времени прошло. Возможно, это часть чего-то большего. А быть может, просто кто-то тренировался в использовании Дара и экспериментировал с новыми плетениями. Или перед нами основа какого-то грандиозного сооружения, о котором все давно забыли.
– Как Флейты Алистана, к примеру.
– Они хотя бы сохранились. И, если верить старым манускриптам, использовались для охраны территории. Тогда в них была магия. А здесь вовсе непонятно, что это такое и для чего оно нужно.
Мы с Юми одновременно заметили, как над лесом поднялись две птицы и, мерно взмахивая крыльями, направились к кряжу.
– Вот так, собака! – встав столбиком, сказал вейя.
– Найди Шена и Рону. Приведи их обратно. Только осторожно. Кто-то спугнул этих пташек, – пояснил я, поймав вопросительный взгляд Проклятой. – Как насчет того, чтобы запечь ближнего своего?
Она поморщилась от моей формулировки:
– Огонь причиняет мучения. Им балуется Рован. Я предпочитаю убивать быстро.
Проклятая щелкнула пальцами, и вокруг на мгновение сразу же стало темно. Тени возле скалы, сгустившись, соткались в черного ворона. Он вспушил перья, хрипло каркнул и, хлопая крыльями, поднялся в небо.
– Стоит узнать, с кем мы имеем дело, – сказала она, и взгляд ее стал отсутствующим.
Я взял лук, пристегнул колчан, поглядывая на удаляющуюся птицу. Вот она легла на крыло, заложив круг, и скрылась за вершинами.
– Мы на откварытом пространстве. Вокваруг тольква квасты. Надо идти ква деревьям.
– Дождемся Шена и Рону. Тиа, ты видишь их?
Она ответила ун через пять.
– Да. Четверо мужчин. Все вооружены. – Голос у нее стал сухим и надтреснутым. – Если не свернут в ближайшие три минки, то пройдут мимо нас. Даже не заметят.
– Следи за ними.
– Это не просто. Еще минки две или три, и плетение развалится.
– Они набаторцы? – Гребень Гбабака стал алым.
– Не думаю. Один из них северянин.
Хм. Уже неплохо. Если, конечно, это свои. А вот если рыжий не на нашей стороне – это проблема. Бойцы варвары стальные.
– Проверим? – спросил блазг, выпуская из рук боевые гребни.
– Да. Но не спеши нападать.
– Кванечно.
– Эй! – возмутилась Тиф. – А что делать мне?!
– Наблюдай. И дождись Шена с Роной. Ты по лесу все равно не умеешь ходить. Мы скоро вернемся.
Дав знак квагеру, я поспешил к роще. Здесь мы, не сговариваясь, разделились. Я пошел прямо, а он, заложив приличную дугу, должен был зайти неизвестным со спины. Судя по указанному Проклятой направлению, они продвигались по звериной тропе, идущей параллельно кряжу. Я зашел чуть дальше, спрятался за толстым буком. Воткнул в землю две стрелы и принялся ждать.
Довольно скоро я различил голоса. Точнее, один голос. Что говорил мужчина, мне не удалось разобрать, но люди не считали нужным таиться.
Первым из-за поворота показался высокий молодой воин в легком доспехе. Породистое лицо не портил даже сломанный нос, виски были серебристыми. Увидев второго человека, я едва удержался, чтобы не протереть глаза. Мой старый приятель Лук. Он похудел, осунулся, зарос щетиной, но узнать его не составляло труда. Всякие сомнения рассеялись, когда он громко и обиженно помянул жабу.
