- Однако другого выхода у нас попросту нет. Как только я сниму полог, нужно немедленно приступать к лечению, иначе спасать будет уже некого. У него просто нет времени на всякие расшаркивания и дебаты.
Немного поспорив, гнорлы всё же согласились удовольствоваться устным описанием состояния Дара. Выслушав рассказ Люцифэ, они забросали его уточняющими вопросами, после чего удалились на совещание. Наконец, они вернулись. Не знаю, как остальным, но мне уже надоело стоять на одном месте, но и позволить себе сесть, пусть даже на пол, в присутствии наставника было вопиющей бестактностью. Поэтому я с плохо скрываемой радостью глядела на вернувшихся гнорлов.
- Судя по данным вами характеристикам, - заговорил правый гнорл, - положение этого феникса поистине катастрофическое. Мы можем ручаться лишь за его жизнь. Больше мы ничего не гарантируем.
- Хорошо. Мы... - начал было Див, но Люцифэ перебил его.
- В таком случае, нужно связаться с родителями Дара и испросить их разрешения, раз сам феникс не в состоянии определить свою судьбу.
- Что ж, это верно, - кивнул правый гнорл и обратился к наставнику Диву: - Свяжитесь с родителями этого феникса и спросите их разрешения. Это не займёт много времени, к тому же ждать этот феникс может, насколько я понял, хоть целую вечность.
- Да, находиться в подобном состоянии он может неограниченное количество времени, - подтвердил Часовщик.
- Хорошо. Оставайтесь здесь, рядом с ним, - величественно кивнул нам левый гнорл. Потом перевёл свой какой-то отсутствующий взгляд на Дива. - А вы в кратчайшие сроки свяжитесь с законными представителями мальчика.
- Пока он обучается в Академии, стражи являются его законными представителями, - буркнул Див, недовольно покосившись на нас.
- У него нет родных? - вяло удивился левый гнорл. - Ведь в данном случае именно их согласие будет гарантией отсутствия претензий в будущем.
Наставник бросил на нас мрачный взгляд, но всё же подчинился. Следом за ним комнату покинули гнорлы. Люцифэ сделал несколько быстрых жестов левой рукой и повернулся ко мне, прочтя в моих глазах немой вопрос.
- Они обещают ему продолжительное существование. Честно сказать, я сильно разочарован. Я ожидал намного большего.
- Чем ты недоволен? - не поняла я. В принципе, гнорлы ведь пообещали, что он будет жить, а это главное. Или нет?
- Они восстановят его основные часть ауры и энергетические каналы, отвечающие за поддержание дальнейшей жизнедеятельности. Дар после этого будет крайне подвержен внешнему влиянию. Фактически, у него не будет собственной защиты от различных болезней и нефизического воздействия. Крайне низкая регенерация ещё больше усугубит дело.
- То есть он может заболеть и умереть? - уточнила я на всякий случай.
- И это тоже, но главным является то, что Дарион просто не сможет выжить без десятка амулетов, которые будут заменять ему искалеченную ауру, защищать от ментального давления и иных форм нефизического влияния. Также феникс лишится всех или практически всех своих нефизических способностей. В лучшем случае, его исключат из Академии, так как он не сможет пройти инициацию.
- Нет, - отшатнулась я, представив себе весь ужас подобного существования для Дара. - Это ведь не правда, да?
- Прости. Говорю же, я ожидал большего. Быть может, его отец откажется, и тогда...
- Дар всю жизнь мечтал учиться в Академии. Исключение для него смерти подобно. Он не представляет свою жизнь иной. Тем более жить таким калекой... неужели нет иного выхода? - я с мольбой взглянула в глаза Люцифэ. Тот не выдержал и отвёл взгляд. И это мне подсказало лучше иных слов. - Есть. Я же вижу! Ты просто не хочешь говорить о нём.
- Дарк, поверь мне, этот выход не лучший.
- Но ведь тогда Дар сможет вновь жить, а не существовать? - загорелась я отблеском надежды, готовая в благодарность за самоотверженность феникса преодолеть любые препятствия.
- Такой шанс есть, - осторожно подтвердил Люцифэ.
- Так почему мы медлим?
Часовщик грустно вздохнул и посмотрел на меня. Слова ему буквально пришлось выталкивать из себя, будто что-то внутри его активно сопротивлялось этому.
- Существует шанс подчинения. Очень значительный шанс. То есть с Дарионом случится то, чего ты так опасался: он превратиться в добровольного раба. Причём его хозяином станет существо, от безумных выходок которого содрогаются все окружающие. И ещё неизвестно, что он потребует от нас за помощь. Он может до конца жизни заставить нас расплачиваться за свою помощь. Я боюсь, что этот вариант ещё хуже, чем его альтернатива. Ведь здесь может пострадать не только Дарион, но и все мы.
- А может и не пострадать. Люцифэ, он мне жизнь спас! Я на всё пойду, лишь бы отплатить ему.
- Ты не знаешь, на что подписываешься.
- Мне всё равно. Я на всё соглашусь.
- Даже выполнять любую прихоть извращённого мальчишки? Поверь мне, рядом с ним даже худшие фениксы покажутся тебе святыми. Он любит манипулировать другими, как марионетками.
- Всё равно. Он спасёт Дара.
- Дарк, - глаза Люцифэ переполняла невыносимая боль, но я осталась непреклонной.
- Я выдержу. Главное, спасти Дара.
- Дарк, я не уверен, что он будет благодарен за подобное спасение, - в отчаянии воскликнул Люцифэ.
- Вылечим, тогда и спросим. Если хочешь, я сама попрошу этого парня.
- Ну уж нет! Во всяком случае, договариваться предоставь мне. Если же он будет у тебя что-нибудь спрашивать, постарайся поменьше отвечать, желательно ограничиваясь фразами 'да' или 'нет', а ещё лучше помалкивай.
- Хорошо, я понимаю. Где он, твой знакомый?
- Нам нужно вернуться в Академию. Ты останешься там с Дарионом, а я пойду за Равианикиэлем.
- Ну и имечко у него.
Люцифэ поморщился и необычайно серьёзным тоном попросил:
- Только пообещай, что не будешь ничего комментировать или спрашивать у него.
- Но почему?
- Я боюсь того, что он может тебе ответить.
ХХХ
Люцифэ появился, когда я уже совсем пала духом, поджидая его.
- Я договорился, - устало уведомил Часовщик прямо с порога. - Я возьму Дара с собой. Тебе придётся подождать здесь ещё какое-то время. Еду я принёс, так что...
- А никуда идти и не надо, - поплыл по комнате мягкий, но всё-таки какой-то неприятный, чуть резковатый голос. - Я вполне могу и здесь поработать.
Мы с Люцифэ синхронно оглянулись на дверь. Прислонившись к косяку, стоял мальчик немногим старше меня, кутаясь в какой-то кошмарный серый балахон, из которого торчала черноволосая голова на неимоверно тонкой шее. Тонкие губы сжались в едва заметную полоску, стоило мне начать изучать незнакомца, а больше тёмно-синие глаза без радужки и со зрачками, похожими на овалы, всё больше прищуривались.
