«Так, значит, я, как последний дурак, попался на выдумку! Коммуникационной сферы не только у графа в доме, но и в Вендерфорте никогда не было!» – с горечью подумал моррон, но последующие слова Гербранда пролили бальзам на свежую рану.
– К счастью, я надежно припрятал сферу, и ему до нее не добраться, – самодовольно заявил наемник. – Но вот только зачем мы ее храним? Бесполезный хлам, не проще ли было бы…
– Не сметь! – неожиданно вышел из себя граф и даже ударил по столу кулаком, отчего на пол посыпались резные фигурки пешек, ладей и лошадок. – Не смей учить меня, что стоит, а что не стоит! Не смей сомневаться в правильности моих поступков!
– Извините, Ваше Сиятельство, – вспомнив о субординации, низко склонил голову Гербранд, но только ненадолго, на какой-то миг. – Что прикажете делать дальше?
– А что делать? Да ничего, следить, чтобы новые гости в Вендерфорт не пожаловали, – развел руками граф, на удивление быстро справившийся с приступом гнева. – Гиндал силен, но для нас слаб, ему не проникнуть в дом Ястребов, да он уж более и не решится. Посидит у себя в логове, посидит, ослабнет, да и сбежит, откуда пришел. Главное, чтобы он с морронами иль лотаровскими недобитками не успел связаться.
– Но как покинет Вендерфорт, так ведь свяжется! – возразил Гербранд.
– Ну и пусть! Мы уже будем очень-очень далеко! – усмехнулся граф, а затем с сожалением покачал головою. – Такой славный городок, мне здесь так нравилось. Вот создали же на свои головы твореньице, что и убить-то никак не можем. Хорошо еще, что он расквитаться с нами не в силах, а то бы уж давно все были мертвы…
– А как с ней поступим? – Гербранд кивнул головою в сторону Линоры.
– Одо! – позвал граф уже залечившего рану и теперь громко посапывающего на кушетке молодого человека.
– Да, Ваше Сиятельство! – мгновенно проснувшись и вскочив с удобного лежака, вытянулся Одо по стойке «смирно».
– Возьмешь ее себе для забав! – прозвучало распоряжение графа, неожиданное не только для мгновенно вскочившей со стула и захлопавшей ресницами наставницы, но и для юного Норвеса.
– Как же так, отец?! Я тоже с ней пошалить хочу! – возмутился обделенный рабыней юнец.
– Хватит уже, нашалился, с барышнями благородными накуролесил, – проворчал Его Сиятельство. – Да и что, тебе Анвеллы мало?! Вот отобьем ее!
– А если не отобьем?! Да и жена – одно дело, а для потех… – едва сдержал слезы жалкий и с виду, и по сути своей юнец.
Гербранд и Норвес, не сговариваясь, переглянулись и разочарованно покачали головами. Наследник славного рода был готов унижаться и выпрашивать со слезами на глазах, выклянчивать часть добычи, которая ему вовсе не причиталась. Жалкое зрелище!
– Не позорь мои седины своей глупостью! – ответил опечаленный поведением недостойного сына отец. – Честь Анвеллы ванг Банберг запятнана похитителем, ты не можешь взять ее в жены, а отпускать домой девицу нельзя… Слишком много она видела, а вдруг у нее язык такой же длинный, как твой, окажется? Будет твоей рабыней… – постановил граф Норвес, а затем тихо добавил: – Если у гиндала ее в целости отобьем.
Далее моррон ничего не услышал. Гербранд очертил рукой в воздухе большой круг, и мир вокруг пленника погрузился в абсолютную тишину, если, конечно, не принимать в расчет легкого гудения в ушах. Фигурки «людей» двигались, перемещались по залу, разговаривали между собой, но пленник не слышал ни звука, только мог догадываться, о чем они беседуют. Вот заметно повеселевший и окончательно оправившийся от ранений Одо приблизился ко вжавшейся в угол Линоре, быстро поборов ее сопротивление, грубо облапал и потащил красавицу за собой. Вот мерзкий юнец, которого Штелер возненавидел еще больше, беззвучно прокричал что-то вслед своему облагодетельствованному хозяином дома дружку: то ли мерзкие пошлости, то ли просьбу поделиться добычей. Тем временем Норвес и Гербранд продолжали беседу, ничуть не обращая внимания на забавы полного сил молодняка, и задумчиво глядели в его сторону, видимо решая сложную задачу, какой же лютой смерти предать пока подвешенного в воздухе врага. Судя по ехидной ухмылке имевшего личные счеты с бароном наемника, он нашел подходящее решение. Граф Норвес внимательно выслушал его и кивком головы выразил свое одобрение.
Как только это случилось, легкие Штелера тут же почувствовали нехватку воздуха. Его медленно душили, но не для того, чтобы умертвить. Смерть врагов бывших эльфийских ученых, живущих вот уже не одну сотню лет среди людей и именующих себя Ястребами, не могла быть такой быстрой и легкой, тем более если жертва была ненавистным им морроном. Они еще не отомстили Легиону за падение Великой Кодвусийской Стены, поставившее много веков назад точку в длительных и кровопролитных эльфийско-человеческих войнах.
Покинув зал, в котором он пребывал в качестве то ли экспоната, то ли декоративного дополнения к когтистым стягам, то ли наглядного примера «так будет с каждым», барон на собственной шкуре убедился в несправедливости поговорки «Голь на выдумки хитра!». На самом деле завидную изобретательность могут показать не только нищие, но и благородные господа. К тому же у них куда больше свободного времени на выдумки всяких изощренных пакостей и больше возможностей по их незамедлительному воплощению в жизнь. Попадись моррон в руки обычных разбойников, его бы просто и незамысловато закопали в землю живьем, предварительно крепко связав по рукам и ногам. Черви и прочая мелкая подземная живность глодали бы его все еще живое тело в течение долгих лет, но продолжительные физические мучения были бы не самым страшным наказанием. Каково это – вечность пребывать в кромешной мгле и ждать, долго-предолго ждать, пока тебя случайно откопают? Бесспорно, наказание жуткое, но то, что придумал Гербранд, было куда тоньше и изощренней. Мстя за свое унижение, наемник не только обрек врага на вечные страдания, но и цинично вознамерился извлечь пользу из растянутой на столетия казни.
Штелер очнулся. После того как он потерял сознание в зале, его связали и перенесли в помещение, находившееся глубоко под землей. Темницей место, где он очутился, назвать быль нельзя, у темницы есть стены и двери, здесь же был лишь потолок, опирающийся на две опорные балки, а еще – уже затухающий факел, оставленный палачами лишь для того, чтобы пришедший в сознание пленник видел, какая участь его вскоре постигнет. Аугуст лежал на полу небольшой ниши, находившейся в конце какого-то подземного прохода. В земляных стенах не было червей, но виднелось множество корней, тянувших к моррону свои разветвляющиеся уродливые отростки. Замысел врагов удался, Штелер понял, что ему предстоит, и сердце барона сжалось от страха. Как всяким живым существам, в том числе и растениям, стражам-деревьям необходимо чем-то питаться. Так уж заведено природой, что чем сложнее организм, тем больше пищи он поглощает. Привычные удобрения эффективны лишь для подпитки обычных деревьев, а для растений-стражей требовалось что-нибудь более питательное, чем, собственно, моррон и должен был вот-вот стать. Еще секунда-другая, и корни обвились бы вокруг его связанного тела и медленно, постепенно принялись бы высасывать из него жизненные соки. Простой человек вряд ли прожил бы дольше четверти часа, но, к несчастью, организмы бессмертных регенерируются, получая подпитку в виде потоков энергии павших воинов. Деревья разрушали бы его телесную оболочку, а Коллективный Разум ее упорно воссоздавал бы, тем самым делая мучения барона вечными. Унизительно ощущать себя бездушным предметом мебели, но еще страшнее осознавать, что ты стал всего лишь куском мяса, который можно долго-предолго жевать, но так и не съесть…
