Та ночь была последней, прощание ждало на границе с Аравинтом. А тогда они еще не знали, доберутся ли туда живыми. И Кармэн перед рассветом забылась недолгим сном, а Анри смотрел на нее, спящую.
От разлуки отделяло целых двадцать часов. От разлуки — и от спасения.
Сопровождать Кармэн дальше мятежный подполковник Тенмар права не имел. Ей больше не грозило ничего. В отличие от многих других — еще не успевших угодить в лапы предателей-«Регентов».
Из Анри Тенмара не вышло ни победителя, ни даже мстителя. Оставалось лишь попытаться искупить уже случившееся. Но эта дорога не вела в Аравинт. И не только потому, что путь туда враги перекрыли первым.
Мятежнику вне закона в нейтральной стране делать нечего.
И он сам не заметил, как потускнели и почти стерлись из памяти глаза Кармэн и ее улыбка. Кармелита была самой жизнью — пронзительно-ярким огнем. А кругом царила смерть, и Анри Тенмар сам стал частью смерти.
Как много нужно было успеть, как мало удалось.
Пронзительная память настигала лишь изредка. О горько-пьянящей страсти той жестокой зимы, что сменилась еще более кошмарной весной.
Но весной Кармэн была уже в Аравинте — у дяди. А подполковник Анри Тенмар — в Лиаре.
Ильдани, Вальданэ, Аравинт, Тенмар, Лиар, Лютена, вновь Тенмар… И в конце пути — Квирина.
Что с Кармэн и ее двором, Анри не знал до последней осени. С Кармэн, с Грегори, с Эдвардом и его семьей. С женой и детьми Рауля, с сестрой Криса…
Пленник Квирины, бывший подполковник Тенмар полтора года ждал известий о жизни или смерти тех, кого клялся спасти. И не знал: проклинать судьбу, что не сделала его прозорливее и умнее? Или благодарить за спасение тех, кого глупость бездарного командира затащила в сантэйскую ловушку?
Возможно, Творец и так сделал всё, от него зависящее: ребята — живы. И будут жить — если Анри не натворит очередную дурость!
Потом чужая подлость закинула в Квирину Сержа. Он и рассказал о судьбе вдовы мятежного герцога Вальданэ.
Мятежного, надо же! И когда ж несчастный Алексис успел восстать? За пять минут до смерти, очевидно?
Кармэн по-прежнему — при дворе короля Аравинта. Разжался тяжелый кулак, стиснувший сердце. За Кармелиту и ее детей можно не волноваться. Георг Третий — достойный человек и правитель.
А вот о гостившей тогда в таборе Эстеле Серж не слышал ничего. Как и о многих других оставшихся в Эвитане родственниках восставших.
Да и не интересовался.
2993 год, середина Месяца Заката Осени. Квирина, Сантэя. 1
— Здравствуйте, Анри! — Звезда грациозно поднялась с ковра навстречу гостю. Алые шелка взметнулись над восточным узором — цветы и птицы.
Эста стала настоящей банджарон. Откинутые назад темные кудри подчеркнули хищно-степные черты лица. Струящийся наряд — гибкие движения прирожденной танцовщицы.
Только неосознанная гордость во взгляде выдает дворянку, баронессу. Хотя, возможно, выдает лишь эвитанцу. Разве банджарон — не горды? Вольные кочевники искренне отсчитывают происхождение от могучего древнего бога, чье имя исчезло в песках времен.
— Здравствуйте, Эстела, — совсем тихо произнес Анри, подходя к девушке и поднося к губам тонкую смуглую руку.
Звать Эсту Звездой он станет, только если она сама его поправит.
Не поправила.
— Анри, что с Конрадом? И с Крисом? — Узкая рука нервно поправляет браслет, теребит темную бронзу. Мечется в глубине агатовых глаз тревожный огонь.
Так же Эстела смотрела четыре с лишним года назад. Когда кричала: «Что с мамой?!»
Конрад должен оценить. Если не совсем бесчувственный чурбан. Та, о ком он хмуро цедил: «Да давно забыла уже!» — пришла с табором. Через весь Эвитан — где вне закона и ее брат, и возлюбленный. В страну, где банджарон — пыль под ногами. И не только они…
— Крис — жив и здоров. Кора казнят — если мы не вернемся вовремя, — честно ответил Тенмар. Врать ей он не станет. Эстела всегда была достаточно сильной, чтобы выдержать правду. — Мы ищем пропавшего друга, Сержа Криделя. Возможно, банджарон…
— Среднего роста, худощавый, волосы темные, нрава вспыльчивого? — с легким ехидством перебила Эста.
У Анри мигом отлегло от сердца.
— В городской тюрьме он. Мы танцевали на площади, где сей юный герой влез в драку — во имя одной прекрасной дамы. Ее там продавали с рабских торгов, — лицо Эстелы помрачнело. — Помочь ему мы не могли. Кто бы нас самих потом из тюрьмы вытаскивал? Мы ведь бесправные банджарон.
— Особенно баронесса Триэнн, — улыбнулся Тенмар.
Дикое напряжение, стиснувшее душу с самого известия о пропаже Сержа, начало отпускать. И… неужели Анри действительно допускал, что мальчишка мог сбежать?
Выходит — да.
— Баронесса Триэнн в Эвитане — вне закона, — мрачно вздохнула Эстела. — А на плаху я не хочу.
Семьи восставших по воле Всеслава Словеонского и Старградского вернули по родовым замкам. У Северного Волка очень выборочный кодекс чести, но слово он сдержал.
Значит, Эстела замешана в чём-то еще. Или вернули не всех?..
… За стенами палатки — мрачный ночной лагерь. И еще сумрачнее — лицо Всеслава.
— Вам лучше поторопиться, граф. Я остановлю казнь заложников. И добьюсь помилования тех, кто примкнул к вам случайно. Но вас, Тенмар, и всех, кто разжег пожар восстания, я спасать не собираюсь. Равно как и весь ваш Круг Равных. Ведь так вы, кажется, себя называете…
— Это излишне, — Анри попытался усмехнуться.
Получилось криво. После многодневной скачки практически без сна и плохо залеченного ранения Тенмар — измотаннее загнанного коня. А еще скакать всю ночь. Опять.
«Весь Круг Равных» — значит, не удастся спасти даже Конрада! Самозваные Регенты приговорили всех Рыцарей Белого Кречета. Но с Всеславом торговаться бесполезно.
— Вы клянетесь, князь?
Если кому и верить, то словеонцу. Остальные на той стороне поклянутся чем угодно — и нарушат.
— Клянусь, — Всеслав усмехается холодно — как всегда. Разве что слегка беспощаднее.
— И всё же — почему?! — Анри хотелось взглядом пробить эту бесчувственную маску. Словеонский князь спасет невиновных — если не нарушит клятву. Но он же их всех и погубил! — Почему вы оказались на той стороне?
— А вы привыкли делить мир на черное и белое, граф? Вы ведь мстили за благородного героя? А заодно и за родного брата? Именно на вашей стороне правда и справедливость?
— А разве — нет?
— Да, — в лице Всеслава не дрогнуло ничто. Он не жалеет, что занял сторону предателей и убийц. — И надеюсь, вы никогда не поймете, что натворили, Анри Тенмар. Вы и вам подобные.
