— Так что же вы с ним сделали? — спросил Бедерхем, не веря собственным ушам.
— Как — что? Стукнул, конечно, — удивился минотавр. — Что с ним еще делать-то?
— Вот так просто? Стукнуть, и все? — почему-то развеселился демон.
— С каких пор это стало сложно? — изумился Такангор.
— Да с тех самых пор, милорд, как этот негодяй целиком и полностью завладевает вашим сознанием, лишая вас способности здраво оценивать действительность и уж, тем более, принимать правильные решения. Он властен над любыми разумными существами в мирах земном и подземном, над людьми и волшебными созданиями, демонами и чудовищами, живыми и мертвыми. Понимаете ли…
— Не понимаю, — твердо отвечал Такангор, — кто, кроме меня, может распоряжаться внутри моей головы!
— Но ваш разум…
— У меня нет разума – у меня один только гений. Маменька всегда запрещала как сам разум, так и все его метания.
— А ведь я догадывался! – вскричал Мадарьяга. – Я всегда это подозревал!
Бедерхем неприязненно потрогал сверток кончиком шипастого хвоста.
— Кстати, отменная упаковка. Не пропускает даже магическое прощупывание. Я заметил это еще тогда, когда милорд Кехертус спеленал Астрофеля при Липолесье. Что ж, заберу его вниз, допросим с пристрастием, выясним, каким образом он выбрался из Адского Ада, кто его оттуда вытащил, кто натравил на милорда Такангора.
— А он расскажет? — наивно спросил Юлейн.
— С исчерпывающими подробностями.
— Нет-нет-нет, — внезапно замахал руками Морис. — Даже не думайте, и речи быть не может.
Бедерхем не поверил своим острым ушам.
— Вы что-то сказали, любезный?
От звука этого голоса, ледяного настолько, что, казалось, острые шипы вонзаются в тело и растекаются внутри нестерпимым холодом, многим захотелось бы эмигрировать куда-нибудь подальше, возможно, на другой континент, и схорониться в какой-нибудь особенно темной, труднодоступной, желательно еще никем не открытой пещере. Но кассарийских таксидермистов было трудно напугать подобной чепухой: они тем и занимались, что набивали тряпками, морской травой и соломой обладателей таких вот грозных голосов. И встопорщенный гребень со сверкающими иглами скорее вдохновлял их, чем страшил. Они вообще из последних сил, как кот, грустно нависший над миской сметаны, — и только из уважения к Зелгу — удерживались от соблазна, чтобы не наброситься на такой великолепный представительный экземпляр. И, понимая, что их повелитель вряд ли одобрит немедленное вскрытие важного гостя, не собирались упускать еще один трофей. К тому же, как говорилось выше, коротышки были свято уверены, что эту добычу Такангор притащил в замок лично для них.
— Как же мы набьем его чучелко, если вы его заберете? — резонно спросил Морис. — Или вы его там допрашиваете — один Тотис знает, как вы попортите ему внешность… Или мы его аккуратно потрошим, пока он еще свежий, почти нетронутый… А вы вполне можете задавать ему свои вопросы по ходу дела.
— А если я спою гимн и спляшу ритуальный танец возле воздвига, мы можем оформить это как полноценное жертвоприношение, усиленное элементами увековечения,— снова встрял Мардамон. — Пока воздвиг еще не растащили по местам.
Невозможно, чтобы Гончая Князя Тьмы смотрела затравленно, но что-то весьма близкое к панике мелькнуло во взгляде Бедерхема. Его плотной толпой окружили фанатики, глаза их сверкали священным безумием, пальцы алчно шевелились, они нервно облизывались и подпрыгивали, не в силах совладать с нетерпением. Всего на одну секунду, но высокородный демон пришел в смятение. Он понимал, что у него почти не осталось времени до того момента, когда жрец и таксидермисты набросятся на него и уволокут Тотомагоса в свои подземелья, и нужно что-то немедленно предпринять.
Действовать, действовать, действовать!
Остап Бендер
— Увы, — вмешался Думгар. — Если бы барон Тотомагос был мертв, его туша несомненно являлась бы законной добычей его высочества герцога кассарийского, и только он решал бы, на что ее употребить — на жертву или на экспонат. Однако, его милость еще вполне жив, а потому остается подданным Князя Тьмы и законной добычей его Гончей со всеми вытекающими последствиями.
Морис его логики не понял.
— Так прикончите его, и дело с концом! — возбужденно потребовал он.
— К слову, — мягко намекнул Думгар. — Кассарийская коллекция поверженных демонов не вызывает никаких нареканий, однако мы до сих пор не обзавелись ни одним чучелом таксидермиста, что представляется мне серьезным упущением. Вы не находите, милорд? — обратился он к Зелгу.
Чего милорд действительно не находил, так это своих доблестных слуг, которые испарились с места событий с такой скоростью и так бесшумно, что доктор Дотт даже вздохнул не без зависти.
Гончая Князя Тьмы была полностью удовлетворена, и в Бедерхеме тут же встрепенулся и расправил крылья Адский Судья.
— Иск подавать будете?
— На кого?
— На нас, то есть на Князя и на ведомство Энтихлиста. Вы вправе предъявить претензии, что мы не усмотрели за узником, не уберегли. Преступная халатность, возможно, саботаж, я бы требовал компенсации не только за нанесенный материальный ущерб, но и за моральные издержки и не поддающиеся учету и контролю последствия. Если хотите, я набросаю черновик прямо сейчас.
— Барон, это безумие! Да вас же самого законопатят к этому Энтихлисту на веки вечные, — испугался добросердечный Зелг.
Желтые глаза Бедерхема подернулись мечтательной дымкой.
— Что да, то да. Но это был бы мой лучший процесс.
— Мы что-то пропустили?
Намора с Мумезой с интересом разглядывали многочисленное собрание, переводя взгляд с одного лица на другое. Зелг подумал, как в двух словах пересказать, что тут произошло, и пал духом. Видимо, Бедерхем подумал о том же, потому что ответил за всех.
— Да так, сущие пустяки, плановая уборка и сопутствующий ей митинг по вопросу защиты охраны труда и охраны защиты труда. Не берите в голову. А как ваша поездка, князь? Вы встретились с тем желвацинским коллекционером, о котором столько рассказывали?
— Напрасная, бессмысленная смерть, — сказал Намора с оттенком сдержанной грусти. — У меня уже есть такая свинка.
* * *
Поговорив еще немного с Такангором и вдоволь налюбовавшись, как тролли исполняют народную скаковую, Бедерхем отбыл в Преисподнюю, унося с собой сверток с Тотомагосом и самые добрые напутственные пожелания. Напоследок он столкнулся с Архаблогом и Отенталом, которые пытались уговорить его выступить на Кровавой Паялпе, но на счастье бессменных устроителей Адский Судья с пониманием отнесся к их состоянию, и никаких ответных мер не принял.
