— Найдем: Но не будет ли поздно?
— Не знаю. Змей, прости за бестактный вопрос и за то, что лезу не в свое дело, но ты любишь ее?
Он горько усмехнулся и запустил пятерню в и без того растрепанные волосы.
— Больше жизни: как бы пафосно это ни звучало. Я ей даже боялся открыться полностью, думая, что напугаю своими чувствами: Дурак. Где теперь прячется моя девочка? От МЕНЯ прячется: Знаешь Салер, я очень хорошо ее изучил. И теперь понимаю, что мог сделать для нее: для нас намного больше.
Я грустно улыбнулся. Как я понимаю тебя:
— Знаешь, я тоже чувствовал нечто подобное, когда моя Аринтай умерла. Но у меня была месть: Она помогла мне выжить и пережить. У тебя нет даже этого. Хочешь мой совет? Не сходи с ума. Не вини себя — это глупо. Если бы, да кабы: Бессмысленно гадать что могло бы быть. Главное, что есть сейчас.
— Ничего сейчас нет:
— Змей, перестань. Еще рано унывать и оплакивать судьбу. Поборемся, когда мы сдавались?
— Напомнить тебе о юности этого "мы"?
— Не стоит.
— Вот-вот. Теперь о насущном. Куда дальше двигаемся?
— Думаю пройтись по местам, где предположительно обитает этот оборотень-квор. А там посмотрим.
Когда впереди таки показалась стена леса, я разве что не визжала от радости. Уж очень меня достал однообразный пейзаж, стертые ноги и палящее солнце.
Мда, в горах, по крайней мере, было не жарко. А тут…
"И самое главное кого винить? Меня не послушала, так не жалуйся!"
Опять ты…
"Корректней будет сказать "опять я". Мы же одно целое помнишь?"
Ты настолько часто это повторяешь, что появляются у меня подозрения, будто убеждаешь саму себя.
"Вот еще! Прими к сведению, что я в отличие от тебя…"
Если мы "одно целое" зачем ты тогда делишь нас на "ты" и "я"? Не более логично было бы говорить "мы"?
"Ничего ты не понимаешь!"
Ну, так объясни! Хотя с другой стороны нужны они мне твои объяснения…
"Нет уж, слушай! Мы одно целое разумеется, но я — твоя более совершенная половина…"
Прежде чем рассказывать сказки рекомендуется хорошенько поразмыслить. Твои доводы звучат по-детски, не находишь?
"Но ведь ты и есть ребенок!"
Я — да. А вот ты — нет, ибо часть души не может иметь ни возраста, ни сознания.
"Душа да. А я еще и часть сути, крови, и сознания, как это ни кажется для тебя странным. И вообще, не боишься ли ты, что когда единороги нас скажем так… разъединят, то ты останешься калекой?"
Не боюсь. И ты как мне видится тоже.
"Чего мне боятся? Души бессмертны. Возможно, в следующем воплощении мне достанется не такая дура."
Благодарю за комплимент.
— Морейн, а у здешних хозяев никого дозора нет? Ну, типа охрана границ, досмотр, все такое?
— Есть и они наверняка нас заметили.
— Хм, а подойти?
— Здесь еще не их земли. А вот как подойдем к границе, так сразу налетят целой кучей…
— А-а-а… И где эта граница?
— Да не помню я! — Раздраженно отмахнулся оборотень и утер пот со лба. — Солнце еще это… Палит и палит…
Ну, хоть кто-то солидарен со мной в этом вопросе!
Через два часа я готова была всех убить.
"Правильный такой подход, обеспечивающий тебе полную и безграничную…"
Что мне обеспечит твое молчание?
"Вряд ли это вообще возможно."
Увы, сейчас проверять нет настроения, но при случае…
"Обязательно!"
Тут я различила впереди странные белые точки стремительно приближающиеся.
— Моран! Ты тоже это видишь? Или у меня уже глюки от жары приключились?
— Вижу, — напряженным голосом ответил оборотень. — Местные хозяева припожаловали. Будь осторожней в словах — они не терпят оскорблений. И никаких поединков чести и прочей глупости не предусмотрено, так что тебя просто и быстро растопчут копытами. Все ясно?
— Более чем. Я вообще молчу, сам с ними разговаривай.
— Вот и правильно. И возьми Ива на руки.
Я насторожилась.
— Зачем?
— Как гарант неприкосновенности… Быстрее!
Точки быстро увеличивались, превращаясь в гордых единорогов. Среди них были не только белоснежные, как я всегда считала — и рыжие виднелись, и серые… только черных не было.
Ненамного больше обычных лошадей, с роскошными гривами и хвостами, и конечно же витыми рогами посередь лба. Но не все единороги были красавцами. Среди них двое были ниже ростом с толстыми боками и кривыми массивными ногами. Полукровки? А есть ли у этого народа вообще полукровки?
Они окружили нас почти мгновенно. Мешанина тел, стук копыт…
А глаза у них дикие. Алые и лиловые. Страшненькие такие глазки.
— Приветствую народ Солнца на его земле, — ровным, абсолютно безэмоциональным голосом произнес оборотень.
— И ты здравствуй, дите Зверя, — вышел вперед один из уродливых единорогов. И голос его был странен: звучал прямо в голове, но не так, как бывает, когда говоришь с телепатом… — И Хранящая новую жизнь тоже. — Это кажется уже мне. — Что привело вас в наши земли? Путь сюда долог и труден…
— Хранящей нужна ваша помощь. — Проклятие, Моран ты учился дипломатии или как? Даже я полный неуч и профан знаю, что выдавать сходу причину, настоящая глупость, если не сказать хуже!
— Я вижу, — отозвался красноглазый уродец. — Что ж отказать Хранящей значит обидеть Инвэй… Пройдемте с нами.
— Зачем? — подла я голос. — Вы сможете мне помочь?
— Мы будем думать, Хранящая, — был ответ. — И возможно найдем, как помочь тебе.
Возможно…
Значит, определенности нет? А она так мне нужна сейчас…
Я не стала возвращать Ива в сумку, пусть на руках посидит. Весу в дракончике пока было не очень много, но именно что пока. Так что пусть наслаждается моментом, скоро я вряд ли смогу носить его на руках.
Мы с Мораном шли обычным прогулочным шагом, и единороги, подстроившись под нас, степенно плыли рядом. Очень скоро мы вступили в рощу, и меня стал мучить вопрос: как живут единороги? Поселениями? Но ведь им не нужны дома… Табунами? Тогда почему не ведут кочевую жизнь, а ютятся на небольшом клочке земли, окруженном океаном?
Непонятно, в общем.
— Тебя терзают вопросы, на которые ты не знаешь ответа, Хранящая?
Я смерила взглядом белоснежного красавца с лиловыми глазами.
— Есть такое. Ты разве хочешь помочь мне найти ответы?
Единорог задумался.
— Возможно. Я сам еще не знаю.
— Тогда скажи хоть свое имя. Неудобно к тебе обращаться "эй, ты!".
— Родд.
— А я — Сагвер.
Мой собеседник вдруг так громко заржал, что я чуть не споткнулась.
— И что в этом смешного, позвольте узнать?
— Хранящая, разве тебе неизвестно, что называть свое имя, значит, доверить свою жизнь?
