— Слишком поздно, — прошептал Гарион. — Я уже чудовище. Неужели не помнишь, что я наделал там, в лесу!
— ЭТА НЕУМЕСТНАЯ ЖАЛОСТЬ К СЕБЕ СТАНОВИТСЯ УТОМИТЕЛЬНОЙ, БЕЛГАРИОН, — вновь прозвучал в мозгу её голос. — ТАК МЫ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИДЁМ.
— Попытайся хоть немного повзрослеть, дорогой, — объявила вслух тётя Пол. — Очень тяжело пытаться наставлять человека, целиком поглощённого собой и не желающего слушать.
— Я никогда не сделаю этого больше! — с вызовом повторил Гарион.
— СДЕЛАЕШЬ, ГАРИОН, СДЕЛАЕШЬ, — услышал он беззвучный голос. — БУДЕШЬ УЧИТЬСЯ, ПОПРОБУЕШЬ ИСПЫТАТЬ СЕБЯ И ПОЙМЁШЬ, КАКОЙ ЭТО ТРЕБУЕТ ДИСЦИПЛИНЫ. ЕСЛИ НЕ ЖЕЛАЕШЬ ВСЁ ДЕЛАТЬ ДОБРОВОЛЬНО, ЗНАЧИТ, ПРИДЁТСЯ ПОСТУПИТЬ ПО-ДРУГОМУ.
ПОДУМАЙ ОБ ЭТОМ, ДОРОГОЙ, ТОЛЬКО НЕ ОЧЕНЬ ДОЛГО. ТВОЁ РЕШЕНИЕ СЛИШКОМ ВАЖНОЕ ДЛЯ ВСЕХ — ОТКЛАДЫВАТЬ НЕЛЬЗЯ.
Протянув руку, она нежно коснулась щеки юноши и, повернувшись, отошла.
— САМ ЗНАЕШЬ, ОНА ПРАВА — услышал он знакомый бесстрастный голос.
— НЕ ЛЕЗЬ В ЭТО ДЕЛО, — мысленно ответил Гарион.
Все последующие дни он, насколько мог, избегал тётю Пол, но от её глаз скрыться не мог. Куда бы Гарион ни шёл, всё время чувствовал на себе спокойный оценивающий взгляд.
Наконец как-то за завтраком тётя Пол присмотрелась поближе и, как бы заметив что-то, впервые удивилась:
— Гарион! Да у тебя щетина растёт! Почему ты не бреешься?
Гарион, покраснев до ушей, поднёс пальцы к подбородку. И верно — щетина, мягкие редкие волоски, что-то вроде бородки.
— Ты и вправду становишься мужчиной, юный Гарион, — одобрительно кивнул Мендореллен.
— Не обязательно ему сейчас бриться, Полгара, — вмешался Бэйрек, поглаживая роскошную рыжую бороду. — Пусть растёт. Если не понравится, сбрить всегда успеем.
— По-моему, ты пристрастен, Бэйрек, — заметил Хеттар. — Ведь в Чиреке все мужчины бородатые.
— Никогда бритва не касалась моего лица! — признал Бэйрек. — Но я и в самом деле считаю, что в таких делах спешить ни к чему. Бороду сбрить легко, да назад не приклеишь!
— А по-моему, ты с ней такой забавный, — заявила Се'Недра, и прежде, чем Гарион успел остановить девушку, та коснулась пальчиками его подбородка и дёрнула за волосы. Он сморщился и снова залился краской.
— Немедленно бриться, — твёрдо велела тётя Пол. Дерник молча спустился в кубрик и принёс тазик, кусок грубого мыла, полотенце и осколок зеркала.
— Это несложно, Гарион, — заверил кузнец, расставляя принесённое на столе.
Вынув из привязанного к поясу мешочка бритву, он протянул её Гариону:
— Только будь поосторожней, не порежься. Главное — не спешить.
— Не отхвати себе нос, — вмешался Хеттар. — Безносый человек выглядит очень странно.
Гарион продолжал бриться под хор советов и рекомендаций, но в конце концов всё оказалось не так уж плохо. Кровь из многочисленных порезов довольно быстро остановилась, и если не считать того, что Гарион чувствовал себя так, будто с лица вместе со щетиной содрали кожу, результатами он остался вполне доволен.
— Так гораздо лучше, — изрекла тётя Пол.
— Он обязательно простудится, вот увидите, — предсказал Бэйрек.
— Немедленно замолчи, — велела тётя Пол.
Слева проплывало Найсанское побережье — унылая равнина, покрытая непонятной порослью, ползучими растениями, длинными седыми прядями мха, спутанной травой. Порывы ветра по временам доносили гнилостный запах болот.
Гарион и Се'Недра стояли на носу корабля, глядя на безрадостный пейзаж.
— Что это? — спросил Гарион, показывая на уродливые копошащиеся в грязи создания на коротких ножках.
— Крокодилы, — ответила принцесса.
— Что такое крокодилы?
— Большие ящерицы.
— Они опасны?
— Очень. Людей едят. Разве ты никогда о них не читал?
— Я не умею читать, — не задумываясь, ответил Гарион.
— Что?!
— Не умею читать. Некому было научить меня.
— Но это просто нелепо!
— Моей вины здесь нет! — защищался юноша.
Се'Недра задумчиво оглядела его. Девушка, казалось, побаивалась Гариона с тех пор, как тот испепелил Чемдара, и страх ещё усугублялся сознанием того, что раньше она не очень-то хорошо с ним обращалась.
Сначала принцесса была уверена, что Гарион — всего-навсего слуга, и вела себя с ним соответственно, но теперь гордость мешала признать свою ошибку.
Гарион почти слышал, как щёлкают в мозгу девушки крохотные шестерёнки.
— Хочешь я тебя научу? — предложила Се'Недра, явно пытаясь показать, что сожалеет о случившемся.
— Это займёт много времени?
— Зависит от твоих способностей.
— Как думаешь, когда мы можем начать?
— У меня есть пара книжек, — нахмурилась Се'Недра, — но писать не на чем.
— Не знаю, нужно ли мне учиться ещё и писать. По-моему, чтения вполне достаточно.
— Это одно и то же, глупыш, — засмеялась девушка.
— Я этого не знал, — слегка покраснев, признался Гарион. — Думал… — И, помедлив несколько минут, наконец понял:
— Я вообще-то совсем об этом не думал.
Что нужно для письма?
— Лучше всего пергамент. И кусочек угля, чтобы можно было всё стереть и написать заново.
— Пойду потолкую с Дерником, — решил Гарион. — Уж он-то что-нибудь сообразит.
Дерник предложил кусок парусины и обожжённую палочку. Гарион и Се'Недра уселись рядышком в укромном уголке на носу и склонились над прибитым к палубе куском материи. Случайно подняв голову, Гарион заметил неподалёку тётю Пол, наблюдавшую за ними с непонятным выражением лица. Гарион тут же опустил глаза, изучая необычайно притягательные знаки на холсте.
Обучение продолжалось ещё несколько дней. Пальцы у Гариона были от природы ловкие, и он быстро научился нехитрому искусству письма.
— Нет-нет! — воскликнула как-то Се'Недра. — Ты неверно написал слово, буквы совсем не те. Ведь тебя зовут «Гарион», а не «Белгарион»!
Гарион быстро вскинул голову. Тётя Пол стояла на своём обычном месте, не сводя с него глаз.
— НЕ СМЕЙ УПРАВЛЯТЬ МОИМИ МЫСЛЯМИ! — безмолвно возмутился он.
— УЧИСЬ ЛУЧШЕ, ДОРОГОЙ, — пропел беззвучный голос. — ЛЮБАЯ НАУКА ПОЛЕЗНА, А ТЕБЕ МНОГОЕ ЕЩЁ ПРЕДСТОИТ УЗНАТЬ. ЧЕМ СКОРЕЕ ТЫ ПОЙМЁШЬ ЭТО, ТЕМ ЛУЧШЕ.
И, улыбнувшись, тётя Пол отошла. На следующий день корабль Грелдика достиг устья Змеиной реки, протекающей в Центральной Найссе, и матросы, спустив паруса, сели за вёсла, готовясь к долгому переходу вверх по течению, к Стисс Тору.
Чистого воздуха совсем не осталось — словно весь мир неожиданно превратился в огромный загнивший пруд со стоячей водой. У Змеиной реки были сотни рукавов, и каждый ручеёк, извиваясь, медленно полз среди скользких, покрытых топкой грязью берегов, словно не желая влиться в беспокойные морские волны.
