– Оставь его, тварь!!!
– Сиди тихо, – проурчал монстр. – Мне ты пока не нужен. Этого хватит.
– Оставь, говорю!!!
Алексей уцепился за мальчишку, словно это был его родной брат… или сын?
"Береги себя!"
– Сидеть! – уже в полный голос рявкнул волгр. – Мне хватит его, чего непонятно?!
Удар щупальца, будто толстым кабелем в резиновой оболочке. Как больно…
– Оставь его, тварь!!! – Алексей вцепился зубами в омерзительную, вонючую плоть.
Не тратя более времени на уговоры, монстр извлёк обоих из цистерны, и с размаху ударил бывшего сержанта головой о колёсную буксу – так рыболов бьёт крупную рыбину, чтобы не трепыхалась.
И всё исчезло.
…
Ей снился странный сон, странный и тревожный.
Гора, покрытая зеленью, круто вздымалась в небеса – настолько круто, что подняться по тропинке, ведущей на гору, казалось, немыслимо без альпинистского снаряжения. Однако мужчина, нагой, как и все праведники в Раю, поднимался к сияющей вершине без особого напряжения. Лица мужчины было не видно, но там, во сне, Марина знала твёрдо – это он, Алёшка Горчаков.
Волшебница Элора возникла из ниоткуда, как и положено настоящим волшебницам.
"Вы оба уже у цели. Осталось совсем немного. Поторопись!"
В этот миг земная тяжесть, до той поры неощутимая, навалилась, как космическая перегрузка. И Алёшка, её Лёшик, покатился вниз, стремительно теряя набранную высоту…
И вместо горы, уходящей в сияющую высь, перед глазами уже расстилалась унылая плоская равнина, покрытая кочками фосфорически светящегося мха.
"Ещё чуть, и он окажется в Буствиче. Надо спешить!"
Взрыв в голове!
Марина распахнула глаза, выныривая из толщи сна. Три фигуры в чудесных маскирующих костюмах висели под потолком, сбившись в кучку – мужчина, девушка и крылатый мальчик. За пазухой Марины уютно свернулся клубком Матвей, весомо налегая на живот. Огненный мотылёк, больше похожий на лист писчей бумаги, сложенный пополам, тыкался в невидимую границу, не в силах достать вожделённый источник жизненной энергии.
А за порогом выбитой двери шумно топталась какая-то грузная тварь, и характерная вонь лезла в ноздри. Волгр…
"А? Что?" – проснувшийся Агиэль зевнул. – "И здесь достают, ну ты подумай…"
Щелчок пальцев, и "мотылёк" исчез. Следующим движением ангел соскользнул вниз, точно с верхней вагонной полки, и направился к выходу, разбираться с непрошенным гостем.
Волгр взвыл коротко и страшно, как будто попал под пресс. Яркая вспышка!
– Ну что такое? – теперь проснулись все члены экспедиции. Йорген протирал левый глаз. – Ага, нельзя ли поаккуратнее?
– Успел-таки вякнуть, – сокрушённо признал свою ошибку Агиэль. – Ну да ладно, это ж не в городе… Это дикарь, явно. Но я слетаю, посмотрю, вдруг кто в округе слышал…
– Мурм… значит ли это, что мы можем продолжить отдых? – осведомился Матвей, высовывая из-за пазухи пригревшей его девушки заспанную котячью морду.
Рыцарь вдруг насторожился. Резким движением выдернул из-за пазухи амулет-кулон, и в воздухе возникло изображение – лицо самой Элоры.
– Неприятное осложнение, детишечки мои. Он уже в Буствиче.
– Ну так и чуяло моё сердце! – расстроенно произнёс Йорген.
– К Пуповине не рвитесь, идите через Тамбов. Выходите к реке у Сызрани. И всё это надо делать быстро. Очень быстро, Йорген!
Изображение погасло. Воцарилось молчание.
– Ну что, Агушка… – рыцарь говорил совсем негромко. – Теперь выбора у нас нет.
– "Глаз дракона" – так же тихо произнёс ангел.
– Да. Другого глубокого ввода в пределах нашей досягаемости тут не существует.
– Йорик, а может…
– Не может, Ага. Предлагаешь оставить вот это, – Йорген ткнул себя пальцем в грудь, – в какой-нибудь избушке? Прогуляться и назад? А Марина? Не смешно, право.
– Да не слушай меня, Йорик… это я так. За соломинки хватаюсь, перебираю.
Агиэль глубоко вздохнул.
– Ну что же, "Глаз" так "Глаз".
Холодно… надо же как холодно… уж вроде пора бы привыкнуть, а всё равно озноб…
Господи, как умирать надоело…
– Вставай, – знакомый шипящий голос. – Время идёт.
До боли знакомый балахон чуть колыхался, не касаясь земли. В пяти шагах от него железные големы рубили широкими кривыми мечами, как мясники, утробно воющую тушу, складывали на тележку трепыхающиеся куски. Голый пацан, исцарапанный и перемазанный донельзя, остановившимся взглядом смотрел на апокалиптическую картину – очевидно, не отошёл ещё от мораны. И хорошо, потому как такие вещи можно воспринимать только под наркозом…
Хлёсткая бледная молния подстегнула, заставила подняться. Алексей окинул взглядом покидаемый мир – ржавую цистерну времён Александра Второго, свой собственный труп с разбитой головой…
– Слушай… Чего в последнее время меня всё одного да одного? Сколотил бы этап, и всех скопом… Или особое уважение?
– Во-первых, ты особый объект. Во-вторых, тут уже не так много прокормителей, бывших живых. И дальше вниз ещё меньше будет. За мной.
Конвоир двинулся, показывая путь, и Горчаков потопал за ним. Понятно… Особо опасных преступников всегда меньше, чем мелких грешников. Оттого-то в Скривнусе народу, как в Нью-Йорке, а здесь, в Агре, "прокормители" поодиночке обитают… как лоси в заповеднике…
Алексей вдруг улыбнулся.
– Слушай, а ведь пацан-то жив. Как ни крути, а всё-таки…
Ответа не последовало – вероятно, Конвоир не счёл вопрос существенным.
…
Разве вчера они бежали? Так, разминка трусцой… Вот сегодня был БЕГ.
Сердце колотилось так громко, будто в груди был установлен дизель от тепловоза – могучий и неутомимый. Ни один марафонец не смог бы выдержать такого темпа. Да что там марафонец – так бегают разве что на тысячу метров, не больше… мастера спорта, не меньше… Там, в Энрофе, живая девушка Марина Кострова давным-давно упала бы и попросту умерла.
"Ты даже не представляешь себе, насколько живуче это тело"
Да, теперь она представляла. Только здесь присутствовало уже не одно "живучее тело". Прежняя матрёшка умела использовать жизненные силы лишь одной, самой верхней оболочки. Сейчас в дело пошла суммарная мощь как минимум пяти ипостасей Костровой, и если девушка уступала герр рыцарю в силе, то в выносливости вряд ли.
Огненная змейка, извивавшаяся в воздухе, устремилась на топот шагов, но Йорген лишь сделал короткое движение пальцами, даже не пуская в ход притороченный за спиной магический жезл, и порождение Хаоса с громким хлопком рассыпалось искрами, точно взорвавшаяся новогодняя шутиха.
