Те несколько 'туманов', что я провел в здешних стенах, заставили меня чаще доверять своему внутреннему голосу, и порой не искать ненужных ответов в очевидных вещах.
В нос ударил резкий запах гнили и паленого мяса, словно здесь готовили обед самой властительнице мертвых душ Тайре. Я глухо кашлянул, отмахиваясь от приставучей вони, и опомнившись, резко зажал рот руками.
В тиши раздались протяжные стоны, а округлые тени, издав протяжный скрип, закачались в воздухе, будто огромные многоярусные люстры.
Резко прыгнув вбок, я спрятался за небольшим каменным выступом.
— Ну-ка, заткнулись, — раздался строгий металлический голос.
Я тут же смог различить среди раскачивающихся теней двух стражей. Один из них резко вскинул вверх факел, и трепетное пламя вырвало из тьмы широкие клетки, в одной из которых измученно постанывал скрюченный в три погибели человек.
— Чтобы я от вас и звука не слышал! Понятно!
На самом деле стражу вовсе не нужен был ответ от истерзанных невыносимыми пытками жертв.
Два стража исчезли в полумраке огромного зала.
Я облегченно выдохнул, и в тут же секунду услышал слабый шепот.
— Эй, приятель. Ты как здесь очутился?
Обернувшись на голос, я увидел во мраке небольшой силуэт, прижавшийся к толстым прутьям клетки. Великий Рок, я мог поклясться всеми созвездиями, что хорошо знаю своего собеседника.
— Дядюшка Хнур? Это вы?
Тень на миг замешкалась. Кажется, я не ошибся. Меня охватило приятное волнение, словно я встретил единственного в мире родного человека.
— Курт, найденыш. Откуда ты здесь? — голос старика заметно дрогнул.
— Да какая разница, дядюшка, — запричитал я еще громче.
— Кто там, Хнур? С кем ты там еще шепчешься?
— Потише, Раш. Это наш старый знакомый, Курт.
— Как?! Откуда?
— Это что, правда, он?!
Зал наполнил полушепот разных, до боли знакомых голосов. Вся труппа была здесь, в старых, проржавелых клетках.
— Тихо, тихо, — прошипел Хнур.
— Эй, Курт, ты сможешь пробраться к дальней стене.
— Да, — тут же откликнулся я.
— Вот и замечательно, — обрадовался старик. — Там будет куча вещей. Отыщи там мой походный скарб. Такая старая протертая сума…Слышишь?
Я машинально кивнул. По-видимому, дядюшка Хнур все понял без слов:
— Так вот, там мой инструмент. Сможешь достать?
— Запросто, — легкомысленно произнес я. — Только здесь, что-то происходит…Арнак он вроде как разру…
Мне ужасно хотелось рассказать старому фокуснику все случившееся, но он вовремя меня остановил.
— Не время, сынок. Поспеши…
Я не стал тянуть — быстро прокравшись между здоровенных каменных твердей, вырастающих прямо из земли острыми гранями вверх, я оказался возле огромной кучи вещей. Руки сами стали переворачивать груды чужих тряпок.
В голове крутилась одна мысль: не успею, выдам себя! Искать в абсолютной темноте, на ощупь, походную суму, все равно, что искать швейную иглу в стоге сена.
На миг я замер. Стражи были совсем рядом, но я оказался незамеченным. Руки с новой силой утонули в море чужих вещей. Сердце готово было выскочить из груди, и все-таки я старался утихомирить нарастающее волнение. Еще миг и я остановился. Дрожащая рука сжимала походную сумму фокусника. Я был уверен в этом. Выхватив ее из горы вещей, я кинулся к клетке дядюшки Хнура.
И моя поспешность обошлась боком, спотыкнувшись, я громко растянулся на каменной тверди.
— Кидай! — раздался из темноты громкий голос Хнура.
Прятаться уже не было смысла. Меня заметили. Я лишь успел выхватить небольшой мешочек с инструментом и наугад кинуть его в темноту.
— А ну вставай, щенок! Откуда ты взялся?! А ну живо в клетку! — на меня были направлены острые мечи стражей.
Тяжело дыша, я поднялся на одно колено, пытаясь различить под маской доспехов лица служителей Арнака. Страх улетучился, а внутри было лишь странное опустошение.
'Импровизируй! Устрой представление!' — раздалось в голове. И словно следуя этому чужому приказу, я уверенно встал на ноги. Не выпуская из руки суму дядюшки Кнура, я гордо поднял голову и отчаянно проревев, заговорил:
— Пошли прочь, шакалы! Вы мне не указ!
Может быть, я совершал самую большую глупость в мире, но отступать было поздно.
Стражники смотрели на меня, по меньшей мере, обескуражено.
— Что уставились олухи! Вы знаете, с кем имеете дело. С самим господином магом! Так что если хотите сохранить ваши дешевые жизни, идите прочь…
Стражи продолжали молчать. В горле пересохло, и я, сглотнув, перевел дыхание. Неужели мои слова возымели успех?
— Слышите меня! Я великий маг! И именно по моему желанию ваша кровавая тюрьма разлетится на кусочки… Поняли меня?!
Переглянувшись, стражи сделали шаг вперед и мрачно произнесли:
— Ступай в клетку или лишишься жизни, господин маг!
На спине выступила испарина, и я затравленно облизнул сухие губы. Все напрасно. Они не поверили ни одному моему слову.
Я сделал шаг назад — а меж тем стражи медленно приближались ко мне.
Не понимаю, как объяснить свой поступок, но рука сама стала копошиться в суме старого фокусника, словно в отличие от хозяина, она точно знала, где искать спасительную нить. В ладони оказалось, что-то деревянное и вытянутое.
В один миг я прислонил дудочку дядюшки Хнура к губам и стал играть. Наверное, выглядело, по меньшей мере глупо, но осознать это я просто не успел. Та самая дудочка, что старик вырезал на моих глазах, когда мы ехали в повозке, оказалась могущественнее всех магических штуковин в мире.
Зал наполнился противным фальшивым шипением. И в тон моей мелодии из пустоты зала отозвались тысячи тонких писклявых голосков.
Стражи растерянно переглянулись. Я вновь дунул, родив еще один режущий звук. Зал наполнился шелестящим гулом, словно мне откликнулся многовековой лес, шумом непокорных крон.
— Он и вправду, треклятый маг! — внезапно заорал один из стражей.
Я поднял голову вверх и увидел, как на нас опускаются небеса. Шелест тысячи крыльев смешался с невыносимым писком. Мне ужасно захотелось закричать, но вместо этого я упал на каменный пол и накрыл голову руками. Рев достиг своего апогея.
Я уже не слышал призывных криков фокусников и напуганных голосов стражей. Прижавшись к холодному камню, я неустанно восхвалял свое — второе глупое волшебство…
Отдышавшись, я взглянул на дядюшку Хнура, и устало улыбнулся. Мы все-таки выбрались.
— Спасибо тебе, Курт, — в один голос произнесли Пакрит Раш, Нира и шустрик Тим.
