Я провел рукой по голове и не почувствовал ни одного волоса. Не было и бороды.
— А вам очень идет с чистым лицом и головой, — улыбнулась врач.
— Спа-си-бо, — по слогам произнес я.
— Не волнуйтесь, вы скоро начнете говорить нормально, мы прямо сейчас начнем занятия с логопедом, — сказала она, — он у нас по совместительству психолог. Он посмотрит, что с вашей психикой и поможет.
— Зачем вы меня лечите, — спросил я, — хотите здоровым вернуть в тюрьму?
— Вы у друзей, — сказала врач, — здесь вас никто не тронет.
Я возвращался в нормальную жизнь. Ел нормальную пищу, пил нормальную воду.
— Доктор, почему я не умер в тюрьме? — спросил я логопеда-психиатра, осматривавшего меня и задававшего разные вопросы. — Я полгода питался одной ванилью и к своему удивлению еще живой.
— Ваниль, уважаемый, — сказал доктор, — делает чудеса. Многие люди, у кого есть скрытые способности, при помощи ванили становятся теми, кем они должны быть. Поэтому нас стараются уничтожить и занять наши земли, чтобы самим владеть этим богатством. А вы смогли отодвинуть стену и выйти из заточения, хотя не только мы похоронили вас в первом месяце вашего заточения. А ваше сидение на верхних корнях только подтвердило легенду о том, что ваниль съедает предназначенную для нее жертву. Просто никто не до вас оттуда живым не выходил и не исчезал из камеры. Как вы попали на Тарбаган? — спросил меня логопед, который был по совместительству дознавателем, и начальником службы безопасности.
Я рассказал, как прибыл сюда и где учил тарбаганский язык.
— Опять этот Велле Зеге Вульф, — сказал врач, — это он принес нынешнего несменяемого правителя. Вы готовы снова сразиться с ним, но без всяких драконов?
— Готов, — твердо сказал, потому что желание отомстить товарищу ЖоПэ переполняло меня.
— Тогда вы здоровы, — сказал логопед и пожал мне руку. — Вы находитесь у повстанцев в подземном убежище. Мы пока не можем выйти из-под земли, но наши ячейки есть в каждом населенном пункте страны. Есть наши сторонники в правительстве и в правительствах других стран, ранее входивших в состав Великого Тарбагана.
— А с какой целью вы восстали? — спросил я.
— То есть, как это с какой целью? — переспросил меня логопед и сам же ответил на свой вопрос. — За счастье всех людей.
— А в чем это счастье заключается? — заинтересовался я.
— Ну, батенька, — логопед-дознаватель стал явно уходить от ответа, — вы заговорили как агитатор нашего нынешнего правителя. Счастье людей заключается в том, чтобы они смогли каждые четыре года выбирать себе правителя по вкусу.
— Для еды, что ли? — не удержался, чтобы не съязвить.
— Да вы действительно враг, — сказал мозгоправ. Он встал, обошел вокруг меня и спросил, — а вы уверены в своем завтрашнем дне?
— Никто в своем завтрашнем дне не уверен, — сказал я и встал, — вы доктор вообще ни в чем не уверены и даже не знаете, как ответить на самые простые вопросы. Если вы такой, так что же представляет ваш совет?
Доктор махал руками и брызгал слюной, а я ушел в медицинский блок, где меня ждала фея по имени Раня Божеска, которая своими прикосновениями ставила меня на ноги.
Раньше изувеченных рыцарей лечили женским телом. Женщина обмывала раненного, перевязывала его и ложилась с ним в постель, постоянно находясь с раненным.
Мужской организм, чувствуя рядом с собой обнаженную женщину, мобилизовывал свои скрытые возможности и в кратчайшие сроки исцелял полумертвого человека. И заключительным этапом терапии была мощная эрекция вернувшегося с того света человека и торжественное соитие мужского и женского начала.
— Ну, как? — спросила она меня.
Я только махнул рукой в ответ.
— Я тебе говорила, — как-то по-бабьи сказала она, — не ищи себе врагов, они сами найдут тебя. Все знают, что этот доктор тупой, но как исполнитель он незаменим. Топчет всех как бульдозер без разбора по приказу свыше. А власти этого только и надо. Ее задача — борьба с врагами внутренними и внешними, а уж какие результаты получились, так это с исполнителей нужно спрашивать. Поэтому доктор наш не понимает, что он первый козел на заклание, когда власть к ответу привлекут. Ты только во власть не стремись, я не для того тебя лечила.
Заседание повстанческого совета началось в шесть часов утра.
Членов совета я не знал никого, но мне их представили. Все они были значительными должностными лицами в кабинетах прежних правителей и оказались отлученными от власти.
Цель любого восстания — захват власти и перераспределение материальных благ. Образно говоря, смена шильдиков, то есть табличек у государственного корыта-кормушки.
— Сегодня мы выступаем против правителя, с которым вы неудачно сразились в прошлом году, — сказал председатель совета. — Вы готовы сразиться с ним на мечах, как и подобает доблестным рыцарям?
— А зачем с ним сражаться? — спросил я. — Давайте мы его отдадим под суд. Изберем справедливый суд и осудим по закону, пусть народ видит, что новая власть законная и законы соблюдает.
— Как вы не понимаете, — укорил меня председатель, — если мы предадим суду прежнего правителя, то суд коснется каждого из нас. А нам это надо? Не надо. Второе — мы не собираемся менять форму правления. Нам нужно свергнуть правителя и доказать, что смена власти прошла по закону. А старому правителю мы поставим памятник, пусть молодожены около него по пятницам фотографируются.
— Хорошо, — сказал я, — а кто будет новым правителем? Вы уверены, что он будет именно тем, кто нужен народу?
— Уверены, — засмеялся председатель и вслед за ним засмеялись все члены совета. — Новым правителем будете вы, а мы будем руководить вами. И если нам что-то не понравится, то следующий кандидат снова сразится с вами. Свято место пусто не бывает. Не место красит человека, а человек место. Незаменимых людей не бывает. Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы. У нас все просто, по-народному. На мечах приходилось драться?
— Нет, не приходилось, — ответил я.
— Ничего, — сказал председатель, — у нас в запасе есть полчаса, сейчас вам покажут, как это делается.
О том, что произошел переворот, не знал никто. Просто при смене караула убрали ненадежных солдат и офицеров, а сановники кабинета министров собрались в парадной зале и стали ждать результатов моего поединка с ЖоПэ.
Правители приходят и уходят, а чиновники остаются. В принципе, можно было спокойно обойтись без всяких там поединков и других театральных действий, если бы обеспечивалась естественная сменяемость власти.
