— По-другому нельзя, только так… — стал я свинчивать крышку с банки. — Сам же виноват…
Щек задрожал сильнее. На самом деле, конечно, никакое не секретное снадобье у меня там было, а обычный табак, махорка. Нашел на военном складе столько, что можно курить миллион лет. Там вообще всего полно — махорки, портянок, револьверов «наган» образца 1895 года, касок, лопат, ватников, прочего древнего добра. Тушенка в промасленных банках… ну, тушенку мы все-таки едим. Но махорки больше всего.
Сначала я хотел рассыпать ее вокруг города — для отпугивания белых медведей, но стало, конечно, лень. А потом оказалось, что махра весьма подходит для извлечения горынов из кастрюль.
— Глаза закрой, — велел я Щеку.
Болван и закрыл.
Я вытряхнул из банки пачку махры, разорвал ее по ребру и высыпал в горсть.
— Теперь вдыхаем!
Щек начал с шипением втягивать воздух, я забросил в кастрюлю табак и отскочил в сторону.
Дракон открыл глаза. Вместо оранжевого цвета они приобрели цвет красный. Легкие Щека раздулись, затем резко сократились — горын чихнул.
Кастрюля сорвалась с горынской физиономии, пролетела до противоположной стены, сплющилась в корявый блин, обвалилась на пол. Жаль, мимо не проходил, к примеру, Тытырин. Может, убило бы.
Щек чихнул еще раз, теперь уже огнем. После чего горын свалился с ног и совершенно нагло, без всякой благодарности принялся храпеть. А мне что оставалось делать? Я отряхнул руки и поковылял к себе. Давно не был у себя, бедный…
Почти у самого выхода на меня наткнулся Яша. Он был в каком-то невменяемом состоянии, с безумными глазами, без мороженого. Ойкнул, поклонился, рванул дальше, вглубь. Наверное, на медведя напоролся, Яша их очень не любит.
Я накинул полушубок, шапку и уже надевал варежки, как за спиной моей послышался дружный топот. Я оглянулся. Ко мне спешила вся компания — Перец, Тытырин, Яша. У Перца рожа озабоченная, у Тытырина усталая и больная, у Яши… ну, говорил уже.
— Не надо стараться, ребята, — сказал я им, — множно меня не провожать. Я сам дойду, уже большой мальчик…
— Проводи себя сам! — рыкнул Перец.
Я заметил, что Перец увешан оружием. Два небольших арбалета, за спиной меч, метательные ножи, шестопер, ну и по мелочи.
— Ну что еще? — поморщился я. — Опять война, что ли? Так я томагавк до завтрашнего обеда зарыл…
— У нас чужой, — сказал Перец.
— В каком смысле? В монструозно-челюстном? Или…
— По улице Гагарина шагает какой-то чурбан! — почти крикнул Перец, мне даже показалось, что он несколько испуган. Во всяком случае, озабочен.
— Ну, идет и идет, — я натянул рукавицы. — Может, он турист из Японии.
— Турист? — обалдел Перец.
— Ну да. Японский экологический турист Сикоку Фухимори. Идет себе, местность фотографирует, исследует. А ты его хочешь из арбалета… Вот из-за таких, как ты, мы с Японией до сих пор не можем мирный договор подписать.
Тытырин и Перец ошарашенно переглянулись.
— Какой еще японец? — непонимающе спросил Перец.
— Этнический. Ладно, я пошел к себе.
— Ты пойдешь с нами, — спокойно сказал Перец.
— Вы что, одного японца испугались? — усмехнулся я.
— Ты пойдешь с нами. На улицу Гагарина. Я ясно изъясняюсь?
— Вполне, — кивнул я.
Вполне. Гагарин — хороший человек, герой.
Город выглядел совершенно обычно. Обычнее не бывает. Пятиэтажная панель, кирпичные девятиэтажки, стандартные детские садики. Ничего оригинального, полис как полис. Пожалуй, неоригинальный город отличало лишь одно — он был раскрашен. Некоторые дома с фасадов. Красивые картинки, в основном на темы сказочных фантазий. То щука, одаривавшая Емелю разными товарами, то Кот в сапогах почему-то со световым мечом. Интересные. Наверное, это было сделано специально, чтобы в трудные зимние времена фасады зданий радовали глаз. А больше глаз тут почти ничто не радовало, разве только белый цвет. Гобзиков давно не видел столько белого.
— Ну, что дальше? — спросил Гобзиков.
Лара не ответила. Она смотрела в снег и прислушивалась. Гобзиков не мог понять, что тут можно слушать — город выглядел совершенно мертвым. Пугающим. Мороз, тишина, детские картинки на стенах, какая-то общая ненормальность. Не хотелось Гобзикову идти в этот город, и пока они шагали от воздухолета, успел уже несколько раз пожалеть, что не остался у аппарата.
И очень робко, задним фоном, совсем чуть, он жалел о том, что вообще сюда попал. На север.
А Кипчак, напротив, горел энтузиазмом, рвался. Однако Лара велела ему сторожить транспортное средство. И к городу отправились вдвоем с Гобзиковым.
Снег был твердый, и шагали они хорошо, не проваливаясь, как по асфальту… Но лучше бы он остался.
Расстояние небольшое, да и ветер тоже дул подходяще — в спину, подталкивал. Но Гобзиков не радовался — обратно-то придется против ветра двигаться, лучше бы наоборот.
Возле самого города выбрались на железную дорогу. Та тянулась по насыпи и снегом почему-то оказалась не занесена. Лара запрыгнула на рельс, легко пробежала метров пятьдесят, а Гобзиков поскальзывался три раза. Затем свернули в сторону и снова брели по снегу. У первых домов, выраставших, как показалось Гобзикову, прямо из льда, остановились, и Лара опять стала слушать.
А Гобзиков мерз. Недалеко в небо уходила телемачта, и ветер в ней свистел и гудел, отчего делалось еще холоднее. Когда показалось, что стали замерзать пятки, Гобзиков спросил:
— Ну и что будем делать?
— Надо разделиться, — ответила Лара.
— Зачем?! — Гобзикову совершенно не хотелось разделяться.
— Нельзя вдвоем. Вдвоем мы не пройдем. Ты…
Лара замолчала. Гобзиков стучал зубами, Лара кусала губу.
— Ты пойдешь туда, — указала она пальцем.
— Я пойду туда… И что?
— Ты пойдешь. Не пытайся таиться, даже наоборот — как можно громче шуми.
— Зачем?
— Чтобы они тебя нашли.
— Кто они? — Гобзиков огляделся.
— Люди. Двое. Их двое будет. Скорее всего… Ты, главное, не сопротивляйся, они нервные. Лучше всего коси под дурака…
— Я не понимаю…
— Не бойся, все будет хорошо.
— Но зачем мне…
— Так надо. Понимаешь? Надо! И по-другому не получится!
— А если они все-таки…
— Не беспокойся, — покачала головой Лара, — они тебе ничего не сделают. Так разве, по мелочи. Скажешь, что ты исследователь, что много слышал про этот город разных слухов… А теперь типа слухи проверяешь. Короче, гони. Ты же умеешь гнать, я помню.
Лара усмехнулась.
— Твоя задача — задержать их как можно дольше. Отвлечь на себя. Вот твоя главная задача.
