Я почувствовала, что краснею. Слушать похвалы, адресованные моему несчастью, оказалось удивительно приятно. Да, в точности так. Ум, красота, доброе сердце и талант. И нет таких слов, чтобы описать, какой же он удивительный.
— Их во мне меньше, чем в Джулии, — тихо ответил он главному редактору «Фейри стайл».
В темно-синих глазах моей начальницы появилось совершенно странное, прежде мной не виденное, но совершенно точно одобрительное выражение. Кажется, Такео ей действительно понравился.
— И вы готовы рискнуть собственной жизнью ради нее, — то ли спросила, то ли констатировала женщина, переводя взгляд с моего молодого человека на меня и обратно.
Ватанабэ ответил тут же, без малейшего промедления:
— Она и есть моя жизнь.
Он уже говорил мне подобное, но сердце все равно екнуло. Мужчины часто повторяют эти слова возлюбленным, но мало чье признание можно трактовать настолько… буквально.
Миз Коллинз с удовлетворением кивнула:
— Значит, у нас есть шанс пережить эту ночь.
И без того бледная Адамс побледнела еще больше, почти до синевы. Умело нанесенная косметика неожиданно стала чудовищно заметной на хорошеньком личике, будто восковая маска. Она знала. Тоже знала. И почему-то все равно оказалась замешана в весь этот кошмар.
— Что ж, если я тут, то хотя бы могу посмотреть поближе на своего кумира, — как-то вымученно растянула губы в улыбке Лиллен.
Ответная улыбка Ватанабэ оказалась еще более вымученной, ему совершенно точно хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, где не будет рядом того, кто называет его «кумиром». Такео любил своих поклонников. Но общаться с ними лично без большой охраны обычно не рисковал.
— Лиллен! — зло шикнула я на коллегу, собираясь защищать своего любимого человека от чего угодно. Даже от ненормальной поклонницы. Особенно от ненормальной поклонницы.
Та только рассмеялась и махнула рукой. Кажется, надо мной и Ватанабэ просто и откровенно издевались, как над любой свежеиспеченной парочкой.
— Мистер Ватанабэ, пройдите в мой кабинет, нам нужно переговорить, — попросила моя начальница, и Такео без единого вопроса последовал за ней. А я осталась один на один с Лиллен Адамс. И мне это чертовски не нравилось. Лил наверняка примется вытрясать из меня душу.
Едва дверь в кабинет закрылась, как напарница повернулась ко мне с таким выражением на лице, которое можно увидеть только у оголодавших вампиров.
— Бе-э-эннет! — нехорошо протянула она, обходя меня по кругу. Ее ехидная улыбочка с каждой секундой все больше походила на оскал. — Значит, нет никого, да? Только вечно больная бабушка! И In the Dark мы ну совершенно не любим!
Я дрогнула, но все-таки заставила себя сохранить привычную показную невозмутимость. Ну не было у меня повода особо откровенничать с ней. Мы не просто не подруги, мы даже не приятельницы! А врать неблизким людям не только можно, но еще и полезно. И фанаткой этой злосчастной группы я точно никогда не являлась. Скорее наоборот, мне казалось, что эта проклятая сцена и отнимает у меня Такео.
— Чего молчишь, а? Мы же вообще-то подруги! — огорошила меня коллега, встав напротив и уставившись прямо в глаза. Причем заявила она мне это с убийственно серьезным видом, будто была уверена в своих словах.
— Адамс, с каких это пор мы стали подругами? — уперла руки в бока я, готовясь давать отпор ее натиску. Сути претензии я не понимала. Мы с Лил никогда не были близки, это любой подтвердить может. Какого черта она теперь упрекает меня в том, что я с ней не откровенничала?!
— С тех самых, как я позвала тебя быть подружкой невесты! — совершенно искренне возмутилась она, на полном серьезе считая себя правой. — А ты согласилась.
Оставалось только тяжело вздохнуть. Насколько просты для нее критерии дружбы, никогда бы не подумала…
— Это было спонтанное решение с моей стороны. Не имеющее ничего общего с дружбой, — недовольно поджала губы я. Вообще-то… не только у Лиллен не было подруг. Честно говоря… у меня тоже. Разве что Вивиан, да и то для меня рыжая стала скорее приятельницей, человеком, приятным в общении, но не близким. Окружающие меня любили, со мной все охотно общались, но времени для завязывания настоящей дружбы катастрофически не хватало и в итоге самые близкие отношения у меня на работе сложились как раз с шефом и Адамс.
— Ой да брось, — махнула рукой на мои вялые попытки держать дистанцию Лил. — Лучше скажи, вы… давно?
И практически против воли я призналась, потупившись:
— Очень.
Лиллен взяла меня за руку, привлекая внимание.
— Ну ты и тихоня… И какой он?
Против воли на лице расцвела совершенно счастливая улыбка. Как всегда, когда думала о Ватанабэ.
— Неуклюжий неудачливый мальчишка.
Адамс казалась изумленной.
— Я тебя никогда такой раньше не видела… — пробормотала она с каким-то благоговением. На меня смотрели так, как, должно быть, на нашу кронпринцессу в день свадьбы. Ну, на худой конец, как на героиню какого-нибудь «мыльного» сериала, который собирал у экранов половину женского населения страны: — Такой влюбленной…
«А я никогда такой ни для кого и не была», — обреченно подумала я. И промолчала. Это казалось слишком… личным, то, что я могла бы сказать только самому Такео. А никак не то ли приятельнице, то ли сопернице по работе. Сколько себя помнила, я всегда считалась девушкой спокойной и разумной. Слишком спокойной и разумной. Все то, что можно было бы назвать влюбленностями, по сути, являлось лишь слабым интересом с моей стороны… Такие сильные чувства по отношению к мужчине я испытывала впервые. И впервые же я чувствовала себя настолько безрассудной и глупой.
— Достаточно, Адамс, — довольно резко осадила я младшего ассистента. — Или ты не знаешь, что нам сегодня тут грозит?
Восторги напарницы не поутихли — они умерли. Мгновенно. Будто и не было. Лил посерела лицом, а в глазах появилось загнанное выражение. По-видимому, ее предупредили о том, что должно случиться этой ночью.
— Он пообещал мне, что все будет хорошо, — как-то совсем уже по-детски пролепетала она, обняв себя руками.
Безумно захотелось узнать, кто же это у нас тут такой оптимист помимо моего несчастья. Но спрашивать не стала. Потому что слишком уж беспомощным было выражение лица Адамс, без привычной мне стервозинки. Я не хотела лезть в ее душу, иначе… мы можем и правда стать подругами. А если переживем эту ночь, то пережить Лиллен Адамс в качестве подруги я, возможно, и не смогу.
Ватанабэ Такео смотрел на статную колдунью перед собой и четко понимал, что она действительно могущественна. В ней ощущалась сила полноводной спокойной реки, которая неспешно несла свои воды через половину мира к морю. Такая безмятежная… пока не начинается наводнение и яростный неукротимый поток не сносит все на своем пути. Она напоминала певцу его бабушку, почтенного матриарха рода Ватанабэ Юкико-сан, без чьего соизволения не происходило ни единого важного события в семье вот уже много лет.
