Драммен Гальвени хохотнул и вскинул руку. Бельзедора ударило невидимым тараном — он отлетел назад, складываясь пополам, и ударился всем телом о парапет. Гальвени осклабился, и одновременно с его улыбкой Бельзедора подбросило в воздух, поволокло в одну сторону, в другую, вынесло за пределы крыши и продолжало болтать, стискивая невидимыми клещами.
В левой руке Гальвени держал адамантовый серп. Вот он разжал пальцы — серп медленно поднялся в воздух, повинуясь воле чародея, и поплыл к Темному Властелину.
В тронном зале принцессы в ужасе глядели на Всевидящее Око. Они буквально тряслись от гнева, слушая напыщенную речь Драммена Гальвени, — а теперь исходили тревогой за беспомощного Бельзедора. А еще принцесс буквально выводила из себя холодная невозмутимость приспешников. Ни один из них даже не встал с кресла!
— Господин управляющий, помогите же ему! — вскричала наконец Дарен. — Лорд Мерзопак, лорд Фекалий, леди Гульгамба?! Почему вы все просто сидите и смотрите?!
— Это бой нашего Властелина, — пробасил Кромбах. — Мы не смеем вмешиваться.
— Но он может погибнуть! — плачущим голосом воскликнула Ньенна.
— Властелин погибал уже много раз, — улыбчиво напомнил дедушка Мерзопак.
— Но в этот раз все по-другому! В этот раз он может погибнуть окончательно!
— И тем не менее вмешиваться мы не смеем, — вздохнул управляющий, — Властелину достаточно сказать слово — и ему на помощь придут сотни верных приспешников, армия агентов Зла, драконья эскадрилья, орды чудовищ и несокрушимые Легионы Страха. Но сейчас у Властелина всего один противник — и он скорее умрет, чем примет чью-то помощь. Это опозорит его.
— Опозорит?! — взревела Дарен, — Да что за кирню вы тут несете?! Он же Темный Властелин!
— Но он им не родился.
Бельзедор неотрывно смотрел на приближающийся серп. Он постарался вспомнить то ощущение в подвале гарийского дворца, когда он превратил стражников в тараканов. Сейчас он полностью сосредоточился на серпе и мысленно толкнул его. Бельзедор вложил в этот толчок всю волю, всю энергию…
И серп отлетел назад. Он вонзился в стену по самую рукоять и застрял там.
Гальвени пораженно вздрогнул. Теперь Бельзедор смотрел прямо на него — и было в этом взгляде что-то такое… Испуганно сглотнув, Гальвени резко опустил руку.
Бельзедор почувствовал, что падает. Да не падает, летит. Летит со страшной скоростью, словно выпущенный из катапульты. Неумолимо приближается каменный мост…
Секундой спустя Бельзедор шваркнулся о камень головой. Его сознание померкло.
Удар был воистину страшным. Драммен Гальвени шарахнул Бельзедором о камень, как кузнецы бьют молотом о наковальню. На какую-то секунду Темный Властелин даже потерял сознание — но секундой спустя его глаза открылись.
В них с бешеной частотой мелькали картины. В ушах неслись звуки и слова. Голова с невероятной скоростью наполнялась знаниями, находившимися там все это время, но закрытыми какой-то заслонкой.
Теперь эта заслонка сломалась, и перед Бельзедором проносилась вся его прежняя жизнь.
— Война людей и симов длится уже полвека. Когда она наконец закончится?
— Кто может сказать наверняка? Смертные встревожены. У них нет ориентиров. Простые умы привыкли делить мир на добро и зло, на черное и белое. Им нужен враг — нужен тот, кого можно обвинить в своих бедах, в кого можно кинуть камень. Они ищут врага — и находят в первом встречном.
— Значит, нужно чудовище, которое объединит враждующих? Заставит сплотиться против себя?
— Нет, не нужно. Если такое чудовище появится, то оно станет еще большим бедствием, чем эти междоусобицы. Вспомни Тысячелетие Мрака, вспомни Империю Крови, вспомни вторжение Паргорона…
— Получается замкнутый круг? Если всеобщего врага нет, смертные сражаются друг с другом. Если всеобщий враг есть — он причиняет больше вреда, чем междоусобные распри.
— Да, замкнутый круг. К чему переливать из пустого в порожнее? Сколько бы мы ни говорили об этом, всеобщего врага все равно не появится.
— Разве что Малигнитатис разорвет свои цепи…
— Это было бы кошмаром для всего Парифата… куда ты смотришь?
— Кажется, твой сын внимательно нас слушает.
— Бельзедор? Давно ты там стоишь, малыш? Мы разговариваем о скучных вещах, иди лучше поиграй.
— Бельзедор! Что ты наделал, что натворил?! Как ты мог совершить такое?!Зачем ты это сделал?!
— У меня нет оправданий. Я приму свое наказание.
— Я не знаю, для чего тебе понадобилось ломать свою жизнь… но ты знаешь, что тебя ждет. Ты будешь изгнан. Изгнан навеки. Никогда больше твое имя не прозвучит здесь. Отныне ты не принадлежишь к нашему народу.
— Знаю, отец. Но ничего не могу с этим поделать. Я отыскал свой жребий.
— И каков же он?
— Быть всеобщим врагом.
— Кто сотворил с тобой такое, сим?
— Боги. Когда они карают, то не мелочатся.
— И чем же ты их так разгневал?
— Кое-что украл, кое-кому нахамил… давняя история. Я бы ее рассказал, но у меня ужасно затекла шея…
— Оно и неудивительно. Как ты вообще умудряешься оставаться живым?
— О, у меня был хороший учитель… Правда, я слишком быстра от него сбежал… наверное, поэтому и влип в неприятности.
— Что за учитель?
— Один грязный старикашка, живущий высоко в горах… Если хочешь, я расскажу, как его найти…
— Расскажи.
— Мудрейший, я прошел назначенное тобой испытание. Я тридцать лет просидел на вершине горы без пищи и воды, обдуваемый ледяными ветрами, не шевеля ни единым членом, не произнося ни слова. Достаточно ли этого?
— Еще недостаточно. Для задуманного тобой этого еще недостаточно. Тебе потребуется испытать еще очень многое, чтобы истребить в себе все искусы и соблазны. Дух, разум, тело — ты должен добиться абсолютной гармонии во всем, уподобиться закаленному металлу, блестящему звонкому клинку, чтобы устоять перед тем, что тебя ожидает, и не потускнеть.
— Так ты и есть тот, кого называют Кровавым Князем?
— Некоторые называют. Чего ты хочешь, Несъедобный?
— Ты живешь на этом свете многие тысячи лет, и за это время тебя неоднократно убивали — но ты всегда возрождался. Я хочу знать, как тебе это удается.
