– И что? – не понял Банг. – Мы же все равно собираемся десантироваться тайно. Адмирал с Бенолем не зря затылки чешут, разрабатывая этот… ну… воздушно-пустотный корабль, который невозможно было бы засечь. Как нам это может помешать-то? Мы ж ни у кого разрешения спрашивать не собираемся.
– Ну- я бы не употреблял слово «невозможно», – мягко отозвался адмирал. – Скорее – «очень затруднительно». Но я понял, что имеет в виду Иван. Да, если Симпоиса наложит такой запрет, мы можем столкнуться с серьезными препятствиями. Дело в том, что это для нас решения Симпоисы не имеют никакого… вернее, не являются абсолютной истиной и приказом, обязательным к исполнению. Для наших же будущих подчиненных, выросших и всю свою сознательную жизнь проживших на Киоле, решения Симпоисы – непреложный закон. Так что если Симпоиса, будучи в шоке от того, что случится с Избранными, категорм-чески запретит приближаться к Оле, то, боюсь, | имеем множество проблем как с подчиненными, т и, возможно, с Бенолем.
Трое его собеседников помрачнели, а Банг даже зло пробурчал:
– Черт, сколько ж всякого дерьма вокруг. Нет, я раньше не понимал, насколько мне здорово было в батальоне. Я отвечал всего за десять задниц и за самого себя и считал себя в- полном праве материть командой вание и тупых политиков. А сейчас у меня уже мозги набекрень от всех тех выкрутасов, которые нужно учитывать…
– Но я бы не очень опасался опоздать, – немного успокоил их адмирал. – На Киоле привыкли делать дела неспешно. К тому же Тэра Пламенная известна своей дотошностью. Они планируют вступить в контакт с захватчиками Олы сразу в тридцати точках, поэтому ей нужно подготовить тридцать… – Тут адмирал запнулся, не сразу сообразив, как назвать команды Избранных, собирающиеся танцевать перед захватчиками: подразделения, труппы, коллективы?.. – Короче, тридцать команд, каждая из которых, как объявлено, будет способна отработать на выбор не менее шести основных сценариев. Так что я не думаю, что их подготовка займет еще менее трех-четырех лет. Мы успеем.
– Ну, раз так, тогда нормально, – удовлетворенно кивнул русский. – Но ты держи там руку на пульсе. Уж лучше мы быстренько закруглим программу подготовки и продолжим ее на месте, чем застрянем на Киоле, погрязнув в бесконечных спорах.
И адмирал согласно наклонил голову.
Ликоэль стоял и смотрел на лежащее перед ним тело. Третий. Уже третий. И ничего нельзя сделать, поскольку он мертв окончательно и бесповоротно. Сорвался со скалы, когда пытался спуститься по отвесной стенке, и умер. Причем произошло это не менее полутора часов назад, поэтому никакой регенератор уже не поможет. Ликоэль обернулся и посмотрел на майора Скорцени. Тот угрюмо разглядывал изуродованное при ударе о камни тело.
– Доннерветтер! Если его принести в лагерь, то наши курсанты просто сблюют, а если нет, то следующей же ночью среди них появится еще какой-нибудь идиот, который попытается сбежать и сообщить Симпоисе о тайном кружке извращенцев, получающих удовольствие от безудержного насилия над свободными Деятельными Разумными.
Ликоэль кивнул. Да, все так. И этот третий, скорее всего, появился именно потому, что тела двоих предыдущих они не принесли в лагерь, а закопали неподалеку от тех мест, где нашли. Сто шестьдесят набранных курсантов им просто не поверили. Он вздохнул. Да, в том, что их прошлогодний лагерь располагался на далеком, затерянном в океане острове, были свои преимущества. После того как улетела «капля», ем и в голову не могло прийти, что у них есть шанс добраться до Симпоисы – оставалось только терпеть…
– Ладно, пусть блюют, – принял решение командир роты «Рейх». – Сгребите все, что от него осталось, на плащ-палатку – и рысью назад…
В этот лагерь, располагавшийся среди безлюдных диких скал полуострова, не дотягивающего три сотни валэй до Северного полярного круга, их отряд, увеличившийся до ста восьмидесяти пяти человек, прибыл пятнадцать дней назад – после бурной встречи с друзьями, погрузочной суматохи и массы глупых вопросов, просьб и даже требований от озадаченных новичков. Например, человек пять среди них сразу же потребовали себе такие же береты с кокардой-руигатом, на что бывшие инструкторы, нынче именующиеся старшими инструкторами, обменявшись ухмылками, пообещали, что в процессе проводимых Алым Бенолем экспериментов каждый будет иметь возможность получить такой берет. И ведь не сказать, что обманули-то…
Впрочем, все это прошло мимо сознания Ликоэля, потому что он был подавлен расставанием с Интенель. Нет, сначала у них все было просто великолепно. После той невероятной ночи она объявила, что решила вернуться к нему. Первые семь-восемь дней Ликоэль прожил в настоящем блаженстве, он даже забросил свои заказы, поскольку Интенель была невероятна… и не только в постели. Она постоянно была с ним, соглашалась выйти из дома только в его сопровождении, смеялась его шуткам, весело шутила сама и даже пару раз принесла ему стакан с ледяным сэлли. Все стало портиться, когда он, однажды утром вынырнув из многодневного блаженства, тихонько, чтобы не разбудить безмятежно спящую Интенель, добрался до своего рабочего места и запустил программ). Около часа он трудился в одиночестве над заказом, причем, стоит признаться, у него давно так не спорилось дело, как в этот час. А потом послышались легкие шаги, тихо прошелестела распахивающаяся дверь, и в комнате раздался удивленный голос:
– Эй, Ликоэль, как ты можешь заниматься чем-нибудь еще, когда я рядом?
Мастер отвернулся от наброска и взглянул на девушку, широко улыбнувшись. В ее шутке была только доля шутки. Ну действительно, с того момента, как она вернулась к нему, он все время был занят только ею, только ею.
– С добрым утром, Интенель, с добрым утром, любимая. Я рад, что ты уже проснулась. Ты знаешь, с тех пор как ты вернулась, я просто купаюсь в счастье… И сегодня мне захотелось, чтобы и другие увидели, как мне хорошо с тобой, как мы любим друг друга и как мы счастливы вместе. Чтобы они смогли понять это через мою работу. Вот почему я здесь.
Интенель подарила ему обворожительную улыбку – и Ликоэль чуть не задохнулся от счастья. А потом он произнес следующую фразу:
– И я должен успеть сделать это до отъезда.
Именно после нее и началось…
Нет, сначала он даже не догадался об этом. Интенель ни единым жестом не выдала своего неудовольствия – наоборот, она снова обворожительно улыбнулась и спросила: «Принести тебе сэлли?» – и вот ведь удивительно, принесла. А через несколько минут предложила прерваться и пойти вместе позавтракать на морской террасе. После завтрака она увлекла его на прогулку, затем они купались, а когда вечером он попытался пойти поработать, Интенель поймала его за руку и наградила таким страстным поцелуем, что мысли о работе напрочь вылетели у него из головы. О боги, никогда они не любили друг друга так, как в эти дни…
