Карету лорда влекли четырнадцать упитанных лошадок, запряженных цугом.
На головах лошадей качались высокие розовые плюмажи. А их спины были украшены попонами с вензелем Ферткау.
Но четырнадцать лошадей были нужны не только для того, чтобы подтвердить высокий статус владельца кареты. А и, так сказать, технически.
Ведь тяжелая карета везла не одних лишь лорда Ферткау и конюха, но и борзострельные пищали изобретателя Бонавентуры, а заодно и всех героев (кроме Эдны)!
Изобретатель Бонавентура — тот стоял сзади, на специальной площадке, вцепившись в поручни. Он любил дышать свежим воздухом. У изобретателя имелся собственный люк, при помощи которого он мог быстро переместиться на скрытое внутри кареты вращающееся сиденье, с которого наводились и приводились в действие борзострельные пищали. Благодаря такому устройству карета за пару секунд могла быть превращена в изрыгающий огонь неприступный форт.
Гигант Тургрим, которому не нравилось стоять и который вообще не любил напрягаться, а уж тем более — перенапрягаться, ехал спереди, на укрепленном сиденье по соседству с возницей.
К слову, его дюжая туша полностью закрывала лорду Ферткау окошко переднего обзора. Так что тот при всем своем желании не мог бы увидеть через него Медную Крепь, красиво освещенную полуденным солнцем.
А тень Нора — та сидела на крыше кареты, с видом подвыпившей содержанки, и озорно болтала ногами в воздухе. Одного взгляда на ее позу хватило бы, чтобы понять: ни о каких сраженьях в эти минуты девушка даже не помышляет!
Ну а Эдна, как обычно, следовала за каретой на своей пантере по имени Пуговица.
Глядя на Пуговицу, Рутгер невольно поморщился. Он ужасно боялся хищных кошек! В особенности — кошек, управляемых героинями! На секунду зазевался — и такая киса одним ударом лапы снесла тебе полчерепа!
Помимо кареты, обсиженной со всех сторон, кортеж состоял из дюжины всадников и двух дюжин плетущейся в хвосте чуди. Здесь были и понурые рогатики, и еще два леших (от обоих нестерпимо разило болотом и перегаром, но Рутгер этого, конечно, знать не мог!).
Кортеж ехал медленно. Как будто знал: он движется навстречу собственной судьбе.
Наконец первая пара лошадей миновала мост.
За ней прошла и вторая. Вот уже и третья степенно зацокала копытами по влажным булыжникам дороги, ведущей от рва к воротам.
Наконец колеса кареты застучали по доскам подъемного моста!
— Да что там Шелти медлит? Заснул, что ли? — проворчала Фрида, которая стояла за спиной Рутгера.
Лорд Данзас не ответил. Откуда ему было знать? Связи ведь с Шелти не было никакой.
Но вот настал миг, когда на мосту одновременно оказались и карета, и Эдна верхом на пантере. Этого-то коварный и терпеливый Шелти и дожидался!
— Да здравствует справедливость! Пусть будет проклят лорд Ферткау! — выкрикнул Шелти. Вслед за чем изобретатель выпустил на волю чудовищную силу своих прайм-бомб.
К небесам устремились раскрошенные в щепу сосновые бревна. Обломки кареты, разваливающиеся на части борзострельные пищали, золоченые колеса, несчастная пантера, обрывки одежды и парча обивки, сбруя, гирлянды и плюмажи!
Дико, безумно заржали лошади и, зачуяв свободу от упряжи и возницы, бросились кто куда!
Рутгер рывком поднес к губам сигнальный рожок и протрубил общее наступление.
С места сорвались Буджум, Тео и Людвиг с Дитером верхом на свежем, небывало энергичном Зубане.
В негласном соревновании победил, конечно же, Тео.
Он первым подскочил к израненной взрывом Эдне и безжалостно добил ее ударом обоих своих мечей.
Бонавентуре досталось так крепко, что когда на него обрушился молот Буджума, изобретатель был уже мертв.
Норе повезло больше других героев. Поскольку она сидела на крыше, осколки бомб и смертоносное пламя лишь опалили ее платье и волосы.
В тройном сальто она достигла своего лорда — которого взрывом вышвырнуло из кареты назад, к южной кромке рва — и потащила его прочь, одновременно защищая от копыт обезумевшей чуди.
Тургрим был ранен, тяжело ранен.
Но здоровья и мощи исполина хватило бы на десятерых героев. Поэтому с ним пришлось повозиться…
Молнии Буджума, дротики Людвига и алмазные коронки на зубах крыс Дитера — все это обрушилось на Тургрима.
И еще неизвестно, чем бы закончилась схватка с ним, если бы Фрида, не дожидаясь приказа Рутгера, выбежала из ворот и всадила стрелу гиганту прямо в переносицу.
Это полностью дезориентировало героя. И тогда Буджум, сократив дистанцию до шаговой, размозжил грудную клетку Тургрима своим молотом.
Тем временем Нора вела себя крайне самоотверженно.
Не обращая внимания на стрелы Фриды, которые сыпались на нее непрестанно, не страшась молний Буджума, она, заслонив своим телом контуженного лорда Ферткау, все тащила и тащила его к лесу.
На ее счастье, между ней и героями лорда Данзаса металось слишком много чуди.
Чудь-то и создала живой щит, помешавший Фриде и Буджуму вести прицельный огонь. А пересекать ров лорд Данзас своим героям строжайше запретил, опасаясь всяческих неизбежных на войне превратностей судьбы.
На опушке леса, под защитой деревьев, Норе удалось приманить и поймать одну из сбежавших лошадей.
К счастью для Норы, это была лошадь кого-то из эскорта Гуго, а не одна из тех, запряжных, что везли карету. Именно благодаря этому на лошади было седло, стремена, оголовье и уздечка.
Нора подсадила своего лорда в седло и дала ему в руки поводья.
— Мой лорд! — Нора потрясла хозяина за плечо. — Вы слышите меня, мой лорд?
— Нора… Ты…
— Вы должны как можно дальше уехать отсюда! Я буду прикрывать ваш отход на случай, если эти, из замка, вышлют за вами погоню!
— Я… Ты… Мы… — было видно, что лорд Ферткау имеет лишь самое приблизительное представление о том, что происходит вокруг него.
Эту трогательную сцену Рутгер наблюдал в дальноглядную трубу.
И хотя он не слышал реплик, которыми обменивались Ферткау и Нора, он легко мог себе их домыслить.
“Какая же все-таки странная штука — взаимоотношения лорда и его героев… Ведь, если вдуматься, герои и героини лорда Гуго Ферткау любят его ничуть не меньше, чем мои герои любят меня! А ведь, казалось бы, за что любить такого отпетого негодяя?? Красивый? Ни одной минуты. Умный? Ну разве что по вопросу где что прихапать. Обаятельный? Как грушевая колода. Еще и глаз механический! Но несмотря на все это, красавица и умница Нора в нем искренне души не чает!”
Сколько лет Рутгер пытался разгадать эту загадку прайма — отчего да почему всё устроено так — но к отгадке так и не приблизился…
