А потом у них на пути вырос Генри Торнотон. Кэми подошла к нему вплотную. Она посмотрела в его глаза темные и безумные, притаившиеся за очками, и почувствовала крепкую руку на своем запястье.
— Нет, — выдохнул он. — Кэми...нет...
Кэми толкнула его в грудь.
— Прочь с дороги.
Генри отшатнулся и ей почти удалось пройти мимо него, когда он вновь схватил её за руку. Его пальцы впились ей в кожу.
— Не смотри, — сказал он.
— Отпустите!
Джаред качнулся к Генри, вынуждая Генри убрать руку и отступить к деревьям. Джаред схватил Генри за воротник, чуть ли не душа его, притянув его лицо очень близко к своему.
— Не прикасайся к ней.
Генри посмотрел в глаза Джареда, затем отвернулся, словно не мог вынести, что приходиться смотреть на него.
— Никто из вас не должен это видеть, — сказал он низким голосом. — Я не...не знал, что происходит.
Кэми сделала шаг, но не в сторону пространства за деревьями, где свет был другим, непостоянный и переливающийся, который терял свои свойства, попадая в воду, а к Генри.
— Мой брат? — спросила она. Её голос дрожал от ужаса. — Что-то случилось с моим братом?
— Ну же, приятель, — сказал Ржавый. — Поведай нам.
Генри не отрывал взгляда от листьев.
— Лиллиан встретилась с нами, держа ребенка за руку, — сказал он. — Я не знал кто он. Я не знал для чего он ей. Источники и церемонии для меня были всего лишь сказками, а Лиллиан пришла с ребенком и сказала, что мы должны рискнуть. Он был таким перепуганным. Они все были перепуганными, я вообще не понимал, что происходит, но не мог пойти на это. Я ушел. Я собирался пойти и найти всех вас.
Кэми обнаружила, что не может пошевелиться. Она смотрела на Генри, совершенно безвольного. Он не выказывал ни единого признака беспокойства, учитывая, что Джаред держал его за горло. Он выглядел так, будто Рубикон страха перейден.
Она подняла руку, чтобы остановить Ржавого, Анджелу и Холли от того, чтобы отправиться к лужам.
— Но не нашел, — сказала она. — Ты не нашел нас, не так ли?
— Я выбрался из леса, и пошел к Ауримеру, — сказал Генри. — И по дороге я видел много странностей. Я разволновался. Я думал Лиллиан знает, что делает.
Его голос дрожал. Кэми видела, как его трясло под руками Джареда и бросила на Джареда многозначительный взгляд. Джаред отошел в сторону, но Генри не шевельнулся. Он так и стоял у деревьев, уставившись в землю.
— Значит, вы вернулись к озерам, — медленно произнесла Кэми. — Но, когда вы встретили нас, вы снова самоустраняетесь. Вы сбегаете.
— Я... — Голос Генри надломился, и он умолк.
Кэми почувствовала, что её конечности налились свинцом страха. Что такого страшного увидел Генри, раз не хотел не только двигаться, но и даже говорить. И ей не хотелось этого видеть. Ей хотелось просто стоять здесь на этом самом месте, где она могла все еще надеяться, что Тен где-то там за этими деревьями.
Но она заставила свои ног подчиниться ей. Один шаг, затем другой по листьям, превращенные зимой в золото, скукоженным и безжизненным. Треск жухлой листвы напоминал неприятный шепот.
Кэми сделала отсеивавшиеся несколько шагов и вышла на свет.
Ветви кромсали небо, тыча ими прямо в наступающие утро, будто желая обвинить его в чем-то. По другую сторону Луж Слез вдоль берега поблескивал иней, сверкая обещание холода, который вот-вот придет. В бледном свет озера отливали непрозрачной бирюзой, которой обладают драгоценные камни. Благодаря утреннему солнцу, воздух над водой искрился, создавая блики схожие инею на земле.
Что там говорил Джаред о Лужах Слез...Там внизу есть люди, которые хотят, чтобы я остался вместе с ними. Он утонул, а она его вытащила.
Но никто не вытащил чародеев Лиллиан.
У Луж Слез были люди. Кэми видела их, они были не на дне, нет, но плавали на поверхности, словно хлам какой. У кого-то конечности были раскинуты в стороны, волосы и одежда свободно плавали. А иные скрючились, будто жухлые листья. И только деревья, стоявшие вокруг были свидетели этому. Здесь были все чародеи, которые пошли за Лиллиан в лес и нашли здесь свою смерть. Миссис Томпсон, братья Хоуп. Все взрослые чародеи, сражающиеся на их стороне, за их город теперь лежали в неподвижной воде.
У Кэми в голове звенел ужас, и её собственный и Эша. Он был будто криком в пещере, который отдавался эхом, отражаясь от каменной поверхности, и который все никак не заканчивался.
— Я не думаю, что Лиллиан понимала, как это опасно, — сказал Генри, его голос был тих, будто он едва осмеливался побеспокоить этот воздух.
Кэми обернулась и посмотрела на своих друзей, которые выстроились в ряд у неё за спиной. Ржавый посерел, словно ему плохо. Слезы наполнили глаза Холли, и теперь они казались искрящимися лужами.
«Я знала, — думала она. — Знала, что Джаред умрет, не приди я и не спаси его. Я должна была стараться упорнее, чтобы доказать это Лиллиан».
Но стала бы Лиллиан слушать? И даже, если бы она поняла всю опасность, остановило бы это её?
— Она казалось такой отчаявшейся, — сказал Генри, и Кэми увидела, что на его лице отразилось чувство стыда. — Никто не решился с ней спорить.
Ну уж нет, подумала Кэми.
— Она была Линберн Ауримера: с ними никто никогда не спорит.
Голос Генри стал еще тише.
— И там маленький мальчик.
— Тен, — сказала Кэми. — Где он? — требовательно спросила она. — Где Лиллиан? Что она с ним сделала?
Похоже, что Генри боялся отвечать, и Кэми вспомнила его слова: «Я видел странности, идя в Ауример».
Она повернулась спиной к Лужам слез и углубилась обратно в лес. Она не бежала, нет, но шла неумолимо быстрым темпом, полная решимости выяснить всю ужасную правду. Она слышала, что друзья последовали за ней, но она даже не оглянулась. Стоило выйти ей из леса и оказаться на извилистой дорожке, ведущей к Ауримеру, как она увидела:
Ауример стоял на холме, весь в золоте, всецело подавляя собой город, находящийся ниже, как это всегда было.
Он был объят огнем.
Огонь распространился вокруг гребня холма, заполнив красным свечением окна Ауримера, потому особняк взирал на город красными глазами. Это было похоже на развивающийся алый стяг победы.
Хорошей же вышел из неё журналист-расследователь, подумала Кэми. Она не задала себе ни единого верного вопроса, что уж говорить о других. Она не задалась вопросом, почему Роб разговаривал с Лиллиан таким образом, перед тем, как уйти, чтобы просто сбежать, и ушел не потому, что они были бессильны. Она просто предположила, что он злорадствует.
