— Почему же непонятно зачем, — сварливо заметил Уллиль из своего угла. — Позавчера в Эбру прибыл Зальбагар, сын племянника султана, бежавшего в Ташир после своего мятежа восемь лет назад. Думаю. что некоторые из присутствующих здесь неплохо помнят эти события, — он выразительно покосился на спокойно слушающего Баллантайна. — . Другого преемника по крови у Хаэридиана быть не может. Но учтите, что всю юность он провел в Ташире. Не удивлюсь, если в островных поместьях, принадлежащих нашему любезному хозяину. Не в моих правилах обещать кому-то свою жизнь, Алларий, но я преклоняюсь перед вашим умением вести игру.
— Если скажу, что Ташир я покинул, отвергнут своею роднею, и никогда не стремился влиянье обресть на носителей власти, вряд ли поверите вы. Но позвольте тогда мне прибавить, что Зальбагар слабодушен, ленив и к трудам неспособен, целыми днями лежит на коврах он и ищет услады у женщин. Будет покорен он каждому слову султана, верша его тайную волю. Так что не ждите вы в Эбре больших перемен от моих предсказаний.
— Даже лучше, что он такой. Власть неминуемо ослабнет, и тем быстрее мы сможем добиться своего…
— … и создать царство справедливости в самом несправедливом из городов Внутреннего океана.
— А ты прикажешь ждать смерти и надеяться попасть в блаженный мир твоего Изира?
— Слушай, Алларий, когда ты там предсказывал конец света? — Гвендолен некоторое время послушно поворачивала голову к каждому из говоривших, но потом у нее заболела шея. — Долго еще осталось с ними мучиться?
Собравшиеся обернулись к ней как один, только сейчас заметив сидящее в углу странное существо с взъерошенными рыжими кудрями, в одежде то ли юнги, то ли приказчика, и в стянутом под горлом плаще, невзирая на жару. Оттого, что вся фигура была закутана, взгляды невольно притягивало лицо — казавшееся особенно бледным от ярких волос, с прищуренными глазами и упрямо выпяченной нижней губой. Красивым это лицо было назвать нельзя, но в нем было нечто настолько отличающееся от остальных, что остаться равнодушным было тяжело.
— Раньше для защиты дома было достаточно твоего леопарда, Алларий, — мрачно произнес Эльмантар. — А теперь здесь гавкают щенки.
В принципе Гвендолен даже обрадовалась: поскольку выспаться не получилось, от нудных препирательств в одно ухо и от тягучих бесед о каком-то непонятном боге в другое ее безудержно клонило в сон. А так выпадал неплохой случай встряхнуться.
— Бедняга, — сказала она язвительно, — у тебя, похоже, глаза затуманились от этого…от крэка. Разве ты видел у собак такие когти?
Достав пару кинжалов, она для наглядности метнула их в огромную чашу с фруктами, стоящую посередине ковра. Персик, самый верхний в груде, развалился ровно пополам, а виноград покатился по ковру, как темные бусы.
Эльмантар начал приподниматься, но в этот момент — в общем, что-то ведь обязательно должно было произойти, — в наружную дверь несколько раз постучали, причем, судя по звуку, сапогом. Упомянутый леопард, спокойно дремавший у ног Аллария, мягко поднялся, и Гвендолен залюбовалась — его спина изогнулась так, что стала походить на натянутый лук. Если бы судьба не создала ее птицей, она, вероятно, хотела бы быть кошкой.
Потом она посмотрела на Баллантайна, немного виновато и чуть хитро наклонив голову к плечу, словно желая сказать: "Да, характер у меня очень скверный, но что поделать? Зато вся нежность, которую я не трачу понапрасно на других, достается тебе — разве плохо?"
Но Эбер не вернул ей взгляда. Он смотрел на Логана, прямо и спокойно, с таким же выражением лица, с каким входил в Чертог Провидения выслушивать свой приговор, и такие же пятна загорались на скулах — единственный признак волнения.
— Похоже, Баллантайн, нам не стоит делить трапезу с этими новыми гостями? — вполголоса спросил молодой книжник. Трудно было что-то заметить на его отстраненном прекрасном лице, но он тоже забеспокоился. — Вы знаете, кто бы это мог быть?
— По крайней мере не гвардейцы султаната, уже хорошо, — Эбер покосился на испуганно вскинувшихся заговорщиков. — Это условный стук, которыми обычно пользуются люди из Пряди. И я в общем догадываюсь, из какой именно.
— Привет, Алларий, — небрежно бросил Гаран и залез на подушки прямо в сапогах. Похоже, без Тельгадды он уже не умел их снимать. У Гвендолен язык чесался спросить нечто подобное, но она благоразумно спрятала его подальше за зубами, и еще губы сжала поплотнее на всякий случай. Вряд ли у них получится притвориться, что их нет в доме Аллария, но почему-то ей казалось, что чем позже их обнаружат, тем лучше. — Все читаешь свои стишки и мечтаешь за обедом о мировой справедливости? — Гаран потянулся за персиком и быстро его сгрыз, бросив косточку рядом с собой на ковер. — Хотите, я вам предложу нечто вкусное на десерт? Такое, от чего у вас слюни потекут?
— О предводитель достойных людей, с кем опасно столкнуться в пустом переулке! Знаю, по прихоти праздной в мой дом заходить ты не стал бы вовеки, — торжественно кивнул Алларий.
У Гвендолен получился замечательный наблюдательный пост в углу, откуда она видела всех в комнате, а на нее мало кто обращал внимания. Несмотря на то, что присутствие Гарана вызывало у нее странное ощущение — крылья начинали дрожать от стремления скорее улететь подальше — смотрела она в основном на Аллария. Своей странной манерой выражаться и несколько подвывающей интонацией он мог бы произвести впечатление слегка безумного. Он постоянно кого-то изображал, и было прекрасно видно, что ему это доставляет несравненное удовольствие. Но Гвендолен не покидала уверенность, что он всего лишь не отказывает себе в желании поразвлечься на пути к чему-то… добиваясь чего-то… выполняя какую-то цель… Ей было сложно додумать свою мысль до конца, но он был не просто лицедеем на подмостках, пляшущим перед толпой. Скорее наоборот, толпа танцевала для него.
— Думаете, я не знаю, о чем вы тут болтаете? — продолжал между тем Гаран, усмехаясь. — Надеетесь, что власти тирана придет конец? А может, кто-то мечтает еще и занять его место? Даже если вы не перегрызетесь между собой, то гвардия точно вырвет вам глотку. Я не прав?
— Раз ты об этом так хорошо знаешь, Гаран из Западной Пряди, то зачем пришел сюда? Твоя прямая дорога — в дом султаната, за вознаграждением, — хмуро произнес Тенгал, не поднимая глаз.
— Да, но почему-то я все еще не там, — Гаран хитро прищурился. — Хотя не скрою, действительно считаю себя достойным награды и самой высокой участи. Однако я здесь. Как полагаешь, почему?
— Если надеешься, что мы тебе дадим денег за молчание… — начал Уллиль, но Гаран махнул рукой в его сторону, не дослушав.
