Вот только откуда столько кровожадных и свирепых взглядов от этих витязей? Того и гляди еще испугаюсь и убегу или забьюсь от страха под вон тот стол. Да и держаться те особняком.
Так-так-так. Моё реанороское эго в данный момент было размером с динозавра и прямо сейчас оно чуяло неладное. Вот теперь начинает складываться полноценная картинка к чему вся это морока с императивом. Похоже, кое-кого действительно разорили и солидно так накуканили, но пока это лишь подозрения. Подтвердить их смогу только тогда, когда выйду на арену.
— Так, бойцы! — громко начал администратор, прожигая нас грозным взглядом, правда, он то и дело сводился лишь ко мне. — Правила вы все знаете, но я повторю. Никаких артефактов. Никаких укрепляющих и усиливающих эликсиров и зелий на арене. Сила духа и ведунство дозволяется. Пользоваться можно двумя видами вооружений. Если нарушите, то вмешаются наши одарённые моментально. Ну а магия… магии у вас нет. Сдаться вы можете в любое время, как это делать вы знаете. Подняли руки и выкрикнули. Если не успели, то это ваши проблемы. Всем всё ясно?
Ответом ему послужили восемь слаженных кивков людей и единственный вялый от одного реанорца.
— Раз всё поняли, тогда бегом на арену! Бегом-бегом-бегом! — прикрикнул он, быстро хлопая в ладони, и выпроваживая каждого бойца друг за другом. — Покажите хороший императив!
Каждого витязя публика встречала по-разному. Кого свистом, кого радостными воплями, а кого вообще улюлюканьем, видимо, кто-то из них уже успел отличиться по-своему. Выходил я последним, и стоило сделать несколько шагов и показаться вместе со всеми, как вдруг, мне показалось, что внутри аренария «Ветвь» произошел взрыв, и было активировано заклинание огненного Армагеддона из Мерраввина. Потому как накал страстей преодолел все видимые и невидимые рамки.
Но из всей этой безумной какофонии гвалта и гама, явно выделялось нечто, что стало уже для меня родным.
Часть толпы скандировала мою фамилию.
— Ла-за-рев…
— Ла-за-рев…
— Ла-за-рев…
* * *
Вип-ложа Грановских.
— Надо же, а он весьма популярен среди многих простолюдинов, — хохотнул некий аристократ из стайки местной знати, который как и многие наблюдал за выходом витязей и скандированием фамилии Лазарева.
— Но надолго ли? — не удержался от краткого спича еще кто-то.
— Порой толпу в большей степени забавляет не сама популярность, а гибель таких воителей, — добавил третий голос с едкой остротой.
— Но ведь парень действительно хорош. Вы видели, что его внесли в реестр Плеяды?
— Видел, — высказался громко очередной дворянин. — Первый спектр и ныне старший витязь. Вполне неплохо… для простолюдина, — гоготнул тот с явным довольством.
А после мимолетная искра разговора и смеха, вновь разожгла ярые споры и ставки на одного, либо другого присутствующего на арене витязя.
— Дедуль, а тебе не видится ничего странного? — вдруг с подозрением заговорила Прасковья, упираясь локотком о край ложи, наблюдая за девятью воителями и прислушиваясь к пикировкам местной аристократии.
— И что здесь странного, моя хорошая? — с легким любопытством и едкой ухмылкой осведомился Потёмкин у внучки, лукавым взглядом переглядываясь с Решетниковым.
— Да императив этот, — скривилась уныло боярышня. — Могли ведь круговые схватки устроить, было бы дольше и зрелищнее. А тот, кто победил, больше всех противников был бы победителем. А так складывается впечатление, что они хотят быстрее закончить и попутно перебить всех внизу. Да и засунуть туда человека, который пробудился только вчера весьма плохая затея. Если только… я чего-то не знаю… и если только… от него не хотят… избавиться… — и придя к некоему осознанию, та ошалело расширила глаза и тотчас обернулась к довольному и ухмыляющемуся деду, махнув гривой тёмных волос.
— Вы весьма догадливы, Прасковья Олеговна, — похвалил её со слабой улыбкой жандарм. — Догадливее многих присутствующих.
— Так, а чего мы стоим?! — возмутилась тихо та, стреляя сердито глазками в сторону четырёх глав родов. — Дедуль, ты же советник. Сделай, что-нибудь! Ты же сам говорил, что он талант и хочешь сделать его нашим вассалом.
— Понимаешь, моя хорошая, — ласково начал объяснять Потёмкин. — Я хоть и советник, но переступить грань дозволенного тоже не могу. Ты же знаешь, что в нашем роду не принято действовать наобум. Именно по этой причине я до сих пор советник. И чтобы я мог прижучить, скажем так, по воле своего долга зажравшееся лицо, необходимы веские доказательства, либо… весомые аргументы, которые укажут подлецам на неверность их суждений. Так уж вышло, что доказательств у нас нет, слишком всё хорошо потёрли, а вот весомые аргументы образуются в том случае, если этот мальчишка выиграет, и лишь тогда могу появиться я — вездесущая и Костлявая Тень Императора. Меня же так называют многие, ведь так, Сереженька? — ухмыльнулся задорно Потёмкин. — Да ты не тушуйся так…
— Не знаю, ваша светлость, но краем уха, что-то слышал, злые языки всякое болтают, — нехотя признался Решетников.
— Так откуда они появятся эти аргументы, если его убьют?! — и в силу возраста девушки, возмущение её не было предела.
— Убьют? — тут Решетников позволил себе веселый смешок, а Потёмкин радостно хмыкнул. — Вот это уж вряд ли, Прасковья Олеговна. Вы ведь не думаете, что он настолько прост? Или, прошу простить за грубость, главы боярских родов просто так хотят его заполучить? Вы ведь не думаете, что государева жандармерия ест свой хлеб задаром?
— Можешь не говорить загадками, Сереженька, я дозволяю всё рассказать. Дальше нас троих это не уйдет. Трубецкой не в счет, у того глаз намётан, — фыркнул весело тот, покосившись на другого главу боярского рода.
— Слушаюсь, ваша светлость, — кивнул уважительно Решетников, а после вновь обратился к девушке. — Прасковья Олеговна, так уж вышло, что мы многое знаем о Лазареве, но мало знаем о его, как он говорит самовыученных навыках. Однако в усадьбе Устинова, по нашим данным и со слов самого Лазарева, еще будучи не ограненным он за минуту убил восьмерых их же оружием. Причем двое из них были с силой духа пятого спектра. А теперь подумайте, Прасковья Олеговна, что он может сделать с этой восьмеркой, когда получил ранг старшего витязя и отныне обладает силой духа первого спектра?
Даже без ответа девушки по её изумлённому и ошеломленному личику было всё понятно.
— В том всё и дело, внученька, если мы все правильно рассчитали и не выжили из ума, то здесь и сейчас будет нечто стоящее, поэтому смотри и наслаждайся, — подмигнул ей залихватски Потёмкин.
* * *
— Ла-за-рев… — Ла-за-рев… — Ла-за-рев… — За-хар… — За-хар… — За-хар…
Эх, а хорошо так, приятно. Впервые моё имя скандируют не для того чтобы убить, а чтобы просто подбодрить. Ведь в Мерраввине в подобных забавах я не участвовал, не до того было, даже в юношестве.
Город сжечь или цитадель какую разрушить, это ко мне, а вот так развлекаться никогда не получалось.
— Ребят, да вы не обижайтесь так, со всеми бывает, ваше время еще придёт, — обратился я с лукавой улыбкой к своим соперникам, что были мрачнее самой тёмной тучи из-за внимание публики к моей персоне. — И на вашей улице будет праздник… когда-нибудь…
— На твоей улице, Лазарев, скоро вместо праздника будут поминки, — сплюнул презрительно один из них, обнажая пару тёмных катан.
— И кому же это ты насолил, что тебя хотят грохнуть? — насмешливо выдал второй, ткнув в меня ехидно кистенем.
Другие шестеро не выказывали каких-либо эмоций к моей персоне, лишь нарастающее напряжение, и взгляд их бегал туда-сюда.
А вот теперь многое вставало на свои места. То есть это она? Та самая подлянка, о которой говорил Тулаев? Мелко, очень мелко. Купили кучку сброда и надеются, что они меня прикончат? Никакой фантазии у людей…
— Ребят, а чего это вы так напряжены? Так смотрите на меня, словно убить хотите? — улыбнулся я, делая пару шагов в сторону. — Ведь нам даже команду к бою еще не дали.
