Издав яростный клич, один из двух оставшихся всадников, стременами ударил свою приземистую лошадку по взмыленным бокам и, выставив перед собой пику, вырвался вперед и понесся на меня. По внешнему виду, он был неплохим воякой, а я не производил впечатления грозного соперника, и ассир в себе не сомневался. И это было хорошо. Если бы всадники насели вдвоем и действовали одновременно, мне пришлось бы туго. А так, для меня главное, не потерять самообладания, не побежать и не струсить. Это сложно, спешенному выдержать вид несущейся на него лошади и человека с копьем, но мне подобное испытание по плечу и по возможностям. И пользуясь горячностью врага, я дождался, пока он приблизится вплотную. А затем, перед самым его ударом, резко отступил вправо, развернулся на девяносто градусов, и мой клинок, сверху вниз, диагональным ударом прошелся по его бедру.
Теперь по любому, всадник истечет кровью и он уже не боец. Но оставался второй вражеский воин, и тот, видимо, был более опытным и осторожным человеком, чем предыдущие два. Он не торопился нападать, кружил вокруг, отсекал меня от спасительного кустарника, и примеривался, как бы изловчиться и ударить, пусть не убить, но ранить. Несколько раз при этом, он пытался наехать на меня лошадью, но мне удавалось ускользнуть, и отскочить.
Однако долго эта игра в кошки-мышки продолжаться не могла. Раненый в бедро ассир, который выл от боли в ноге и истекал кровью, помчался в сторону разрушенного храма, наверное, за подмогой. Нужно было срочно что-то предпринять. И дождавшись, пока опытный вражеский вояка вновь попытается меня задавить, я вынул из ножен один из своих кинжалов, неплохо сбалансированный и утяжеленный на острие клинок, и метнул его не в воина, а в животное. Кинжал просвистел по воздуху, вонзился лошади прямо в левый глаз, и она, резко подкинув круп, упала в траву, а ее выпавший из седла всадник, свалился рядом.
Путь к спасению был открыт. Времени в запасе было всего несколько минут и их надо было использовать для бегства. Походя, ирутом я перерезал глотку врага, вынул свой кинжал из глазницы лошади, подобрал арбалет и помчался туда, где в последний раз заметил фигуру моего проводника.
Империя Оствер. Графство Кемет.
22–24.03.1404.
Местный парень Бор Богуч довел меня до заветного места, в которое я так стремился попасть. Сутки, практически без отдыха, мы карабкались на крутой хребет, где не было никаких поселений и диких животных. И не делая длительных привалов, лесными чащобами, продираясь через буреломы, мы добрались до небольшой зеленой долины. И сверху, с не очень высокой горки, где обнаружился фундамент древнего скита, разрушенного имперскими войсками, с расстояния в пару километров, тихая долина, в которой находился чудесный источник, казалась очень тихим и уютным местом. Слишком тихим и слишком уютным, как я сразу для себя отметил. Потому что вокруг даже птиц не было слышно, и насколько хватало взгляда, я не обнаружил ни одной тропки или следа дикого зверя, хотя местность вокруг была благодатная, пейзаж дивный, вокруг росло превеликое количество самых разных трав, а кустарники ломились от еще прошлогодних ягод.
Проводник посмотрел на долину и сказал, что привел меня куда обещался, и дальше он не пойдет. Я не спорил, парень свое дело сделал, и дальше у меня в нем нужды не было. Так что, узнав у Бора, где можно найти местных жителей, бежавших от ассиров, и предупредив его о том, что язык надо держать за зубами и лишнего болтать не стоит, я подкинул на плече свой не очень тяжелый рюкзак, и начал спуск вниз.
В начале, вокруг меня были все те же дебри, колючий кустарник, можжевельник и огромные необхватные грабы. Но вскоре, я вышел на широкую каменную пешеходную дорожку, которая, как ни странно, выглядела так, словно ровные тесаные плиты положили на скальный грунт не далее как полгода назад. И чем дальше я продвигался, тем более глухой и непробиваемой становилась тишина, и появилось ощущение, словно я попал в место, где нет течения времени. Я этому явлению внимания старался не придавать, продолжил свой путь, и спустя час вышел к источнику, по виду, самому обычному геотермальному горному роднику, больше напоминающего маленькое озеро, двенадцать на десять метров, из которого, что опять же странно, не было выхода воды. И в глаза сразу же бросалось то, что некогда здесь обитали люди, которые вложили в облагораживание этой долины немало сил и средств. Декоративная травка вокруг, которую продавали в больших имперских городах, была словно подстрижена газонокосилкой под одну высоту. Дорожка под моими ногами раздваивалась и огибала родник по периметру и, следуя по ней, можно было выйти на небольшую площадку с каменным заборчиком, которая нависала над источником. И здесь, в окружении двух широких полукруглых скамеек из красного мрамора, стояла высокая шестиметровая статуя из серого гранита, изображающая опечаленную женщину в балахоне, на глазах которой застыли крупные и ясно видимые полупрозрачные слезы. А дальше, справа и слева от нее, виднелись белоснежные летние беседки с колоннами в греческом стиле. Кто или что следило за сохранностью всего окрестного великолепия, было не ясно. Но если эта долина через свой источник соприкасалась с миром мертвых, то интересоваться странностями было бессмысленно, так как ответа не получишь.
Ну, а в целом, впечатления от всего увиденного были не самые наилучшие, словно в склеп попал, где есть свежие цветы и виден постоянный уход за местом упокоения человека, но все равно это могильник, в котором находиться долгое время неприятно и опасно. При этом мой нос иногда улавливал еле заметные запахи тлена и распада, а глаза, самым краешком, если резко разворачиваться на месте, все время улавливали непонятное дрожание воздуха, и какие-то сумрачные тени. И это являлось верным признаком того, что вокруг меня гуляют духи умерших людей и, опять же, учитывая, что волшебный источник был проходом в дольний мир, в этом не было ничего удивительно. И хотя я знал, что опасности для меня нет, в общем, конечно же, было немного жутковато.
Я начал осваиваться на месте и, понимая, что придется находиться вблизи источника минимум пару дней, провел ревизию того, что у меня имелось. Одежда и рюкзак, пара литров воды, которую следовало экономить, чтобы не пить из чудесного, а оттого, непредсказуемого родника, арбалет и девятнадцать болтов, два кинжала, ирут и корт, спальный мешок, кружка, пакет с листьями для заваривания и немного продуктов, черствые лепешки, вяленое мясо и сыр. Не густо, но могло быть и хуже, и продержаться на имеющихся припасах пару-тройку дней для меня было не сложно.
