— А почему Селена не пошла сразу к Амиру, не рассказала?
— В том-то и суть была, чтобы Астина сама попалась, а Амир был бы ни при чем.
— Никогда в нашей академии ничего подобного не происходило. Представить только, чтобы кто-то из студенток повел себя так по отношению к Зору…
— Да ладно. А симпатичных преподавателей разве не было? Что, совсем-совсем ни на кого у вас девчонки не вешались?
В этот миг я как раз вспомнила про Ритьери и прикусила язык. Вешались, и не только, но говорить об этом не хотелось.
Первое занятие, как всегда, вел ректор, но после тех роковых мгновений в аудитории наши отношения с ним заметно изменились. Я выполняла все наши договоренности, он тоже, но при этом виделись мы только во время уроков.
Теперь Амир больше не просил меня отчитываться перед ним, предпочитая решать все вопросы через Эди, не называл тем обидным прозвищем, которое сам же придумал и которым нынче звали меня друзья, не делал так раздражавших меня раньше замечаний, не давал хлестких, но точных советов и не подшучивал надо мной. В ответ на подобную холодную вежливость я вела себя сдержанно и слегка отстраненно, все еще стыдясь в душе гадкого поступка, и тайком радовалась, что о нем никто не узнал.
Тренировки шли своим ходом, занятия тоже. Я часто теперь пропадала в библиотеке в поисках учебников по новым для меня предметам или дополнительной информации. Разнообразие изданий невероятно радовало. Здесь можно было найти очень много полезного и даже запрещенного (вроде книг по народным верованиям), но при этом опасная закрытая информация не была доступна ученикам, а оставалась под присмотром библиотекаря в книгохранилище.
Дни шли, пролетали недели. В главном здании закончили ремонт второго этажа, и теперь лестница частенько скрипела над головой под ногами крадущихся студентов, которые возвращались в свои комнаты тайком от старосты после отбоя.
Я смирилась с новой жизнью, стала вести себя намного свободнее, чем когда-либо прежде. Упрямо оставалась жить в чулане, несмотря на уговоры Мелинды и Элинны, к которым пока не подселили третью соседку, с прежним упорством отбивалась от ухаживаний Истора и игнорировала неприязнь Линды. Что касается последней, то после испытаний, проваленных ею во время тренировки, девушка, казалось, успокоилась и перестала устраивать для меня мелкие пакости. Гер и Луз после бала и сурового наказания ректора вели себя тише воды ниже травы. Мне можно было вздохнуть свободно, что я и сделала, но, как оказалось, зря.
Говорят, у каждого человека существуют свои страхи, такие глубинные, подсознательные, с которыми невозможно бороться. Я редко теряла присутствие духа, почти всегда, даже в самых сложных ситуациях сохраняла выдержку, но и у меня была одна слабость — я до ужаса боялась змей. Об этой слабости мало кто знал, в основном родители и мои близкие друзья.
Когда-то давно в детстве, играя в саду и бегая за мячиком по траве, я наступила на змею. Никто не знал, откуда она взялась, как вообще незаметно оказалась там, где садовники ежедневно прочищали каждый миллиметр земли. Мерзкая черная гадина укусила меня, но, к счастью, яд оказался не смертелен, и болела я недолго. Отец после того случая выгнал всех садовников и их помощников и нанял новых. Больше змей в нашем саду не было никогда, но ужас, который я испытала тогда, остался со мной на всю жизнь.
Той ночью я легла спать позже обычного, потому что расчерчивала новую схему для тренировок. Спала беспокойно, снились какие-то тревожные события, в ушах раздавался шум, похожий на тихий шелест. Он странно действовал на мое сознание, вызывая необъяснимую тревогу и не позволяя погрузиться в глубокий сон.
Наконец я открыла глаза, вынырнув из тяжкой полудремы. В незашторенное окно светила луна. Я обвела взглядом стены, а потом взглянула на пол, и дикий крик замер в моей груди, так и не раздавшись в ночной тишине. На полу извивались змеи. Их было так много, что весь пол, казалось, находился в непрестанном движении. Они шипели, переползали друг через друга, лунные лучи блестели на гладкой чешуе извивающихся тел. Я замерла, не в силах шелохнуться, не в силах позвать на помощь, кожа похолодела, а дыхание вырывалось из груди короткими хрипами. Я видела, как они подползали и к кровати тоже, как некоторые обвивались вокруг ножек, но ни одна из них не заползла наверх.
Не знаю, сколько я пролежала неподвижно, не отводя глаз от клубка шипящих тварей на полу. Розовые лучи рассвета заглянули в окно, расцветили стены. Солнце медленно вставало над горизонтом. Позже над головой раздался скрип ступенек, за пределами чулана послышался шум. Утро было в самом разгаре. Если бы я сумела перевести взгляд на часы, то наверняка бы увидела, как стрелки показывают восемь утра, но я не могла даже пошевелиться. Я неподвижно лежала, не чувствуя собственного тела, в ушах раздавалось страшное шипение, а потом резкий стук нарушил этот мерный шум, растревожив змей.
— Виолетта? Ты не пришла на завтрак. Что там с тобой?
Это была Элинна. Она продолжала стучать, но я не могла ей ответить.
За дверью завязался разговор, суть которого я не улавливала, хотя слова слышались отчетливо.
— Ты же знаешь, какая она обязательная, наверняка что-то случилось. Опять поди заболела и лежит там, никого впускать не хочет.
— Ты в сторону отойди. В этот раз ломать не буду. Тогда хозяйственник такой нагоняй устроил, сказал, что я дурак, раз не додумался магией дверь с петель снять.
— Ну и верно сказал. Давай я сейчас замок отопру, а ты действуй.
За дверью послышалась какая-то возня, потом щелкнул замок, вновь раздался шум, а после дверь убрали в сторону, и в комнату заглянули Элинна с Истором.
Я услышала крик старосты, а Ист быстро отскочил назад.
— Барьер, барьер ставь!
Вход в чулан тут же перегородила поставленная боком дверь. Змеи зашипели еще громче.
— Проклятье!
— Ист, убей их, убей! Они сейчас Летту покусают!
— Да не ори ты! Не могу я. Это энадатры.
— Кто?
— Ядовитые гадины, устойчивые к магическому воздействию. Если Летка сейчас хотя бы шевельнется или мы в них заряд пустим, они на нее сразу накинутся. Их всех разом убивать надо. И сил нужно немерено! Говорю же, что к магии они устойчивы, а их там ползает штук пятьдесят, не меньше.
— Делать-то что?
— Ректора вызывай.
Я слышала, как всхлипывает Элинна, как ругается под нос Истор, а спустя минуты, растянувшиеся для меня на часы, раздался еще один голос:
— Элинна, занятие началось.
— Ректор Сенсарро, — староста с трудом выговаривала слова из-за сдерживаемых рыданий, — они убьют ее. Убьют.
