«Наверное, Миргий прав, – мрачно подумала Эвелина, поспешно пряча руки в складки платья, чтобы их дрожи не заметил собеседник. – Что я за воин, если чуть не разревелась от такой ерунды? Он же не видел, как я фехтую. А на каблуках я действительно малость неуклюжа».
– Помнится, я когда-то учил тебя танцевать, – произнес Дэмиен, пряча в уголках губ улыбку. – В Академии. Странно, тогда я не считал тебя безнадежной партнершей. Напротив, я даже получал удовольствие, вальсируя с тобой. А по поводу владения мечом… Ты всегда была одной из лучших учеников на курсе. Неужели ты разучилась и вальсировать, и сражаться за столь короткое время? Не верю.
– Это все каблуки, – попыталась оправдаться Эвелина, уловив в словах императора несуществующий укор. – Так неудобно! Да еще пятку натирают. И в зале вечные сквозняки. От этого… От этого руки Миргия кажутся ледяными и влажными.
– Неудобная обувь – это серьезно.
Девушка гневно вскинула голову, полагая, что Дэмиен издевается над нею, но тот смотрел на удивление прямо и без малейшего намека на насмешку. Но император вполне серьезно продолжил:
– Тебе надо было сказать об этом раньше. Завтра служанки подберут для тебя что-нибудь более подходящее. А руки Миргия…
Дэмиен замолчал, думая о чем-то своем. Его холеные длинные пальцы пару раз размеренно стукнули по подлокотнику.
– Я разберусь с этим, – наконец проговорил он. – Но завтра. Сейчас уже поздно.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – рискнула напомнить Эвелина. – Каким образом я буду представлена на приеме? Как ваша спутница? Или… Или как любовница?
Последнее слово девушка выплюнула с нескрываемым презрением. Ее тотчас же вновь затрясло от возмущения и унижения.
– Если я скажу, что как будущая мать наследника престола, то тебя это устроит? – холодно поинтересовался Дэмиен.
Эвелина моментально поникла. Съежилась на кресле, будто замерзла от тона собеседника, и зябко обхватила плечи руками. Ответ императора своей честностью больно ударил в самое незащищенное место. А ведь беседа так мило начиналась…
– Не хмурься. – Дэмиен недовольно покачал головой. – Право, тебе это не идет. Я понимаю, что ты ожидала от меня чего-то другого. Слов утешения или сладкой лжи, что, в принципе, одно и то же. Однако ты знаешь, что я люблю сразу все расставлять на свои места. И потом, что тебя огорчает в подобном положении дел? Клянусь всеми богами, любая придворная дама с превеликим удовольствием подарила бы мне свое истинное имя ради подобной чести.
– Так возьмите на эту роль любую придворную даму, – огрызнулась Эвелина. Гордо вздернула подбородок и с вызовом взглянула на императора. – Вы ведь знаете, как я отношусь к пророчеству. Оно мне и даром не нужно.
– К сожалению, ты не можешь повлиять на выбор богов. Как и я, – с усмешкой произнес Дэмиен. Подумал немного и добавил совсем тихо: – Хотя… Я вряд ли бы хотел его изменить.
Тонкая вертикальная морщина пересекла лоб девушки. Она сначала решила, что ослышалась. Что означает эта фраза? Император дал понять, что испытывает к ней какие-то чувства? Да нет, глупости какие! Он уже давно не человек в полном смысле этого слова. Сам некогда признался перед последним Советом Высочайших, на котором Эвелину должны были приговорить к смерти, что разучился испытывать эмоции.
– Могу я задать еще один вопрос? – отстраненно поинтересовалась девушка, решив пока не углубляться в размышления.
– Конечно. – Дэмиен широко улыбнулся, продемонстрировав ровный ряд белоснежных зубов. – Ради тебя, моя дорогая, все что угодно. В разумных пределах, конечно.
– При представлении ко двору будущей матери наследника трона у нее на шее все так же будет красоваться ошейник рабыни? – несколько витиевато выразилась Эвелина, словно невзначай погладив широкую полосу металла, плотно обхватившую ее шею. – Или же вы заставите ее надеть более привычные кандалы? Полнолуние, вроде как, еще не скоро.
Улыбка медленно сползла с лица императора. Он несколько виновато пожал плечами и негромко сказал:
– Честное слово, я забыл об этом. Совершенно вылетело из головы.
Дэмиен надолго задумался. Губы плотно сжались, морщины вокруг рта стали глубже, в глазах то и дело мелькала непонятная тень. И не разберешь – то ли раздражения, то ли сочувствия, то ли чего-то еще.
– Не беспокойся, я что-нибудь придумаю. Ты права, нельзя давать двору такую благодатную почву для ненужных предположений, – спустя некоторое время произнес император. Обеспокоенно посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки раннего весеннего вечера. – Ого! Как я, однако, задержался. До завтра, моя дорогая.
– До завтра? – с невольным удивлением переспросила Эвелина. Интересно, что еще хочет услышать от нее Дэмиен, раз назначает новую встречу?
– Ты, вроде как, пожаловалась, что тебе не нравятся уроки танцев, – с легкой усмешкой заметил правитель Рокнара. – Вот я и хочу проверить: так ли печально обстоят дела в действительности. И неужели ты за несколько месяцев полностью забыла все то, чему я тебя раньше учил. В таком случае, как это ни прискорбно сознавать, но я – дрянной наставник.
Эвелина позволила себе негромкий вздох облегчения. Вот оно как. Дэмиен просто желает посмотреть на ее урок. Что же, с этим можно смириться. Хотя от стеснения и волнения она наверняка наделает еще больше ошибок.
– Поэтому я сам проведу завтрашний урок, – продолжил император, милостиво не заметив, как его собеседница вздрогнула после этих слов. – Почему-то я не доверяю мнению Миргия.
Девушке понадобилось все ее самообладание, чтобы достойно встретить это известие. Мышцы лица окаменели от стараний не выдать истинных эмоций.
– Как вам будет угодно, – прошелестела Эвелина.
* * *
Девушка почти не спала ночью, готовясь к столь необычному уроку танцев. Сердце то замирало в груди, то пускалось в бешеный скач. И Эвелина сама не понимала, почему так реагирует на пустяковое, в общем-то, событие. Ну, пройдется Дэмиен с ней несколько кругов в вальсе. Ну, почувствует она на коже тепло его рук. Подумаешь, эка невидаль. Можно решить, что она раньше вообще ни разу не видела ни одного мужчины, если так волнуется перед обычным танцем.
Однако подобные рассуждения не могли успокоить девушку. Она ворочалась, не в силах задремать. Постель казалась раскаленной, подушка жгла голову, простыни неприятно липли к телу. И Эвелина до смерти завидовала Тире, чье спокойное и ровное дыхание слышалось неподалеку. Ей-то хорошо, ее сновидения никакие думы не тревожат.
Наверное, император сразу понял, как беспокойно провела ночь его подопечная, когда увидел ее на следующее утро в зале. Он мазнул быстрым внимательным взглядом по хмурому лицу девушки, немного задержался на красных и слегка припухших веках и наконец негромко спросил:
