— Угу, верю, — фыркнул Витар и шагнул вперед.
— Постой! — в отчаянии воскликнул бандит. Попытался схватить Оглоблю за плечо, но вовремя одернул руку. — Постой… Я вижу, ты чужестранец. Понимаю, наши проблемы для тебя пустой звук. Но что ты будешь делать в империи один? На первом же повороте разоблачат и арестуют…
Воин застыл как статуя, закусил губу. Верно… Скифр суров к чужакам. А к выходцам из Свободных Земель тем паче. К тому же не он ли сам еще пятнадцать минут назад мысленно рассуждал о том, что надо раздобыть одежду и деньги?! Вступление в банду дает реальный шанс выжить. Да и кто говорит о том, что с разбойниками придется скитаться постоянно?… Можно помочь грабануть два-три обоза, потом забрать деньги и уйти. Работенка грязная… Но есть ли выбор?
— Я хочу есть, — хмуро сказал Витар. — А еще нужны деньги.
— Так и знал, что мы найдем общий язык, — плохо скрывая радость, произнес преступник. — Если пойдешь со мной, найду то и другое. Но… придется отработать.
— Обсудим, — буркнул огневик.
— Тоже верно, — ухмыльнулся бандит. — Мое имя Кормаг, но ребята прозвали Стрелком…
— Оглобля, — представился воин.
— Вот и чудненько! — обрадовался Кормаг, указал на холм справа. — Если не возражаешь, нам туда. Придется пройти пару тысяч шагов до лагеря. Но там ждут ужин и кружка глинтвейна… Постой, последнее дельце…
Разбойник сбегал за повозку, быстро обследовал поле боя и подобрал оружие. Мечи и копья связал в тугую вязанку. Закинул на плечо и прыгнул в густую тень под кронами деревьев. Вопросительно оглянулся на Витара… Гар поправил ремни баллона и тяжело вздохнул. Будь что будет! Хуже не станет.
Часть вторая
Кривое зеркало
Чужим и загадочным кажется мир ранним утром. Сонно каркает ворон. Слышатся хруст снега, какие-то невнятные стуки и шуршание. Пахнет мокрой соломой, лошадиным навозом, дымом и железом. Силуэты расплывчатые и сказочные, но мало-помалу обретают четкость. Повсюду виднеются латаные-перелатаные шатры, стеллажи с оружием, груды взрыхленной земли. Чуть дальше небольшая бревенчатая конюшня. А справа, за хижиной полковника, рвы и валы укреплений…
Птиц сидел на сыром бревне. Пытался уловить последние крохи тепла потухшего костра, прихлебывал горячий травяной настой. Блеклые рассветные лучи скользили по усталому исцарапанному лицу. Ветер трепал одежду: ветхие порты, шерстяную рубаху и накидку из серой ткани. Тускло поблескивали старенькая кольчуга, золоченый рыцарский пояс… Парень наслаждался тишиной и отдыхом. Задумчиво поглаживал древко посоха, прислушался к мурлыканью в глубине сознания.
Странно тогда вышло, ох странно!.. Из огня да в полымя, из плена в плен… Судьба? Стечение обстоятельств? Кто знает. Некогда было думать и строить предположения. Но по истечении нескольких недель послушник начал видеть в событиях промысел высших сил. Чересчур нарочиты удача и неудача. Правда, вопрос в направлении…
Нгарские егеря устроили путникам допрос с пристрастием. Дошло бы и до пыток, но положение спасли рыцарские грамоты. Убедившись, что «господам» откупиться нечем, полковник следопытов предложил компромисс. Освобождение из плена, прощение преступлений против короны за сущую безделицу — оба должны присягнуть Королевству в верности. Не навсегда, но и полгода немалый срок… Лохматый согласился не раздумывая, Ирн тоже. А как иначе? Замкнутый круг: либо казнь, либо служба. И только позже открылись все неприятные последствия принятого решения.
Вот так беглецы превратились в защитников. Обоих проводили в ближайший арестантский полк, зачислили в первый попавшийся десяток простыми ратниками. Вещи, к величайшему облегчению Птица, отдали в целости и сохранности. Насчет тубуса пришлось соврать: мол, фамильная ценность. На посох посмотрели с подозрением, но промолчали.
Послушник посчитал, что выкрутились относительно легко. Но бродяга омрачил радость, разъяснил… Война между Нгаром и Скифром идет уж который год, приняла затяжной характер. У имперцев мронова прорва ресурсов, людей, войск. А мужское население Нгара за последний год уменьшилось почти на треть. Дорамионская «дубина» вымела более четверти территорий, продолжает размах. И правда жизни такова, что ни один арестантский полк не продержался больше трех месяцев. Королевство цеплялось за соломинки, пыталось выжить любыми способами. Покупало наемников, бросало в бой каторжников и душегубов наравне с детьми и стариками. Жестоко? Да. Неправильно? Да. Но когда на кону судьба громадной страны, честь теряет смысл…
Жизнь изменилась настолько, что впору развести руками. И вроде бы беглецы обрели шанс на передышку, но одни тревоги сменились другими… Лохматый через неделю стал полудесятником. Предыдущий, озлобленный и могучий ве-ринг, загадочным образом поскользнулся и сломал челюсть в трех местах. А полковник признал в неопрятном и худощавом бродяге опытного бойца, повысил. Птиц же после первого сражения получил ранение в бедро, угодил в госпиталь. Прибегнул к магии, срастил разорванные мышцы. Принялся помогать лекарям, штопать тяжелораненых. Командиры не протестовали. И простая царапина может обернуться смертью: загниет, вызовет заражение крови. А после лечения Ирна даже безнадежные вставали на ноги. Впрочем, послушник не обманывал себя. Знал: те, кого вытаскивает сейчас, погибнут через неделю или месяц. Пока спасали свирепые холода, имперцы кусали редко. Но вместе с весенним теплом придет смерть.
Первые дни парень бредил побегом. Изобретал, придумывал. Но в каждом плане почему-то находилась роковая мелочь. Перепрыгнуть ограждение? Легче легкого, беги на здоровье. Но куда? Часовые соседних полков получили приказ стрелять в дезертиров на поражение. К скифрцам нельзя. Обозленные неудачами и упорством нгарцев захватчики убивали без жалости и сомнений. К тому же у имперцев не в ходу пресловутый «Кодекс Галантности» аримионцев, рыцарей не брали в плен для изъятия выкупа и обогащения. Второй вариант — применить магию. Но до заклятий левитации или Портала парень еще не дорос. А прорываться пешком под прикрытием защитных пологов глупо. Служители будут рады отработать атакующие молитвы на столь яркой цели.
Время убегало как песок сквозь пальцы. Птиц метался, размышлял каждую свободную секунду, страдал. Но, к собственному удивлению, мало-помалу остыл. Простые тревоги затмили жажду свободы. Мысли о спасении мира плавно утихли под грузом сиюминутных проблем. К тому же нашелся еще один фактор, который сдерживал послушника. И пожалуй, он был важнее, чем остальные. Как ни странно, но Ирн привык жить здесь. Привык к стуже и недоеданию, грубым и неотесанным людям, постоянной опасности. У парня появилось подобие дома, приятели. Взять хотя бы Хромого Хому из десятка нищего. Мудрый и повидавший многое старик, отличный копейщик и стрелок. А еще замечательный рассказчик, грамотный и умный. И плевать, что попался на краже хлеба, ведь просто пытался прокормить голодающую семью… Или Малыш Макс, необъятный детина, похожий на тролля. На поверку — добродушный и приятный в общении парень. Просто не повезло. Обедневший папаша-рыцарь рано отправил сыночка на вольные хлеба. А путь у таких один — в ландскнехты.
