– Клянусь жизнью, не понимаю, при чем тут Арданос, – вмешалась Кейлин. «А впрочем, это ведь его планы расстроила Эйлан!» – добавила она про себя. – Эйлан не первая и, я уверена, не последняя, носит в себе плод страсти, разожженный кострами Белтейна. Конечно, будь она дочерью и внучкой менее влиятельных особ, все обошлось бы куда спокойнее. Но Арданосу и Бендейджиду придется смириться с этим! Эйлан – жрица Вернеметона, и ее судьба касается только нас. Или мы сами не сообразим, как поступить?
– Я этого не говорила, – раздраженно отозвалась Лианнон, – но Арданосу сообщить следует.
– Зачем? Разве есть закон, требующий этого? Или мы обязаны повиноваться законам римлян, согласно которым женщина – всего лишь вещь, принадлежащая мужчине? – сердито вопрошала Кейлин. – Неужели ты и впрямь так благоговеешь перед мудростью архидруида?
Лианнон прикрыла рукой глаза.
– Не будь такой язвой, Кейлин. У меня скоро голова разболится от твоих слов. Ты же прекрасно понимаешь, что речь идет не о мудрости, а о власти. По условиям договора о неприкосновенности Лесной обители любые вопросы, связанные с нашей жизнью здесь, находятся в его компетенции.
– Да, знаю. И это очень печально, – зло отвечала Кейлин. – Скажи, по какому праву он возомнил себя богом?
Лианнон потерла левую руку, словно желая изгнать из нее боль.
– Как бы то ни было, он – один из немногих оставшихся в живых родственников Эйлан, и он должен знать, что произошло с его внучкой, – устало проговорила она.
Кейлин невольно прониклась жалостью к старой женщине. Она понимала, что Лианнон была бы рада переложить решение этой проблемы на плечи других. Учитывая состояние ее здоровья, в этом не было ничего удивительного.
Эйлан по-прежнему сидела молча, словно признание лишило ее последних сил. Взгляд у девушки был отрешенный, как будто все, что говорили женщины, не имело к ней никакого отношения, или ей просто было все равно, какая судьба ее ожидает.
«Ну скажи же что-нибудь, девочка! – гневным взглядом призывала ее Кейлин. – Ведь решается твоя судьба!» Кейлин знала, что лично ей Арданос ничего не может сделать. Он как-то попытался, но Лианнон была очень привязана к своей воспитаннице, и в конце концов архидруид и Верховная Жрица нашли компромисс: общаясь друг с другом, они вели себя так, будто Кейлин вообще не существует. Кейлин, со своей стороны, старалась как можно меньше привлекать к себе внимание Арданоса, избегала стычек с ним. Но ради Эйлан она готова была бросить вызов даже самому архидруиду.
– Ну что же, вызывай Арданоса, – вслух сказала Кейлин. – Но подумай хорошенько, прежде чем отдашь в его руки судьбу Эйлан.
– Итак? – Арданос хмурым взглядом сверлил трех женщин, которые ожидали его в покоях Верховной Жрицы. – Какие чрезвычайные обстоятельства заставили вас вызвать меня? – Лианнон выглядела хрупкой, изможденной, и Кейлин, словно тень, угрожающе возвышалась у нее за спиной. «Неужели она заболела?» – встревожился Арданос, заметив сидящую у окна Эйлан. Неужели его вызвали сюда, потому что Верховная Жрица умирает? Но у нее не такой уж болезненный вид, и не может быть, чтобы они уже сказали обо всем Эйлан…
– Знай, я за тобой не посылала, – отчетливо выговаривая каждое слово, заявила Кейлин. – И даже на смертном одре я вновь повторю, что ты не имеешь права распоряжаться судьбами жриц.
– Женщина! – загремел Арданос. – Что?..
– И не смей произносить слово «женщина!» таким тоном. Не будь женщин, ты бы никогда не появился на свет. Разве твоя мать была не женщина? – яростно накинулась на него Кейлин. – Если вы, мужчины, не боитесь гнева Великой Богини, как вы смеете выступать от Ее имени?
Арданос, недовольно морщась, перевел взгляд на Лианнон.
– Что ж, придется тебе объяснить, в чем дело, – обратился он к Верховной Жрице, не скрывая раздражения. – От Кейлин, как я вижу, толку не добьешься.
Сейчас он должен неотлучно находиться в Деве, а ему пришлось уехать, с досадой думал Арданос. Пока наместник усмиряет каледонцев, кое-кто из местных чиновников начал злоупотреблять своим служебным положением. Необходимо поскорее вернуться в город, где он имеет осведомителей, которые постоянно держат его в курсе событий, и где он может воспользоваться своими связями среди римлян, чтобы предотвратить неприятности.
Лианнон издала какой-то странный сдавленный звук, затем кашлянула и наконец с трудом выговорила:
– Эйлан забеременела от сына префекта. Мы не знаем, что делать.
Арданос в изумлении уставился на старую женщину, затем повернулся к Эйлан.
– Это правда?
– Я всегда говорю правду, – тихо промолвила Эйлан.
– Да, – проворчал Арданос, пытаясь осмыслить услышанное. – Это верно, девушка, лгуньей тебя не назовешь.
А смотрит так, словно предпочла бы вообще не разговаривать с ним. Кейлин подошла к Эйлан и взяла ее за руку, всем своим видом показывая, что никому не позволит обидеть ее. Арданос почувствовал, как в нем закипает гнев. «Неужели эти глупые курицы не понимают, чем все это может грозить?» Самое существование Лесной обители зависит от того, удастся ли им сохранить миф о чистоте и целомудрии жриц! Он должен заставить их понять это!
– И вы спрашиваете меня? – загремел мощный голос барда. – Вы не хуже моего знаете, чем карается подобный проступок. Давшая пожизненный обет жрица может иметь близость лишь со Священным Царем. Во всех других случаях ее ждет смерть.
Смерть. В комнате повисла оглушающая тишина; не слышно было даже дыхания собравшихся в ней людей. Затем Лианнон издала стон. Кейлин мгновенно подскочила к ней, успев подхватить на руки сползающую со стула женщину.
– Жестокий, бессердечный старикашка! – вскричала она. – И надо же, она сама настояла на том, что мы должны все рассказать тебе! – Кейлин прижала к себе старую жрицу, пытаясь нащупать на шее пульс. – О, Великая Богиня! Ее сердце мечется, как напуганная лошадь! Но тебе не удалось убить ее, пока не удалось! – Лианнон со стоном шевельнулась. Кейлин выпрямилась. – Ты же знаешь, у нее слабое сердце. Что же, может, еще раз попробуешь?
Арданос склонился над Верховной Жрицей.
– Это всего лишь обморок. Она скоро придет в себя, – спокойно произнес старый друид, однако для него это оказалось большим потрясением, чем он мог ожидать. – Я не предполагал, что она расстроится до такой степени.
Арданос помог Кейлин поднять женщину со стула, с удивлением отметив, какое хрупкое, почти невесомое тело скрывают плотные одежды. Они перенесли ее на ложе, уложив в полусидячем положении на подушках, чтобы ей легче было дышать. Кейлин налила в чашку с водой несколько капель какого-то снадобья и поднесла питье к губам старой жрицы. Лианнон отпила немного. Арданос неотрывно наблюдал, как она делает глотательные движения. Спустя несколько минут веки у женщины затрепетали, она открыла глаза.
