Юлия протянула руки и помогла Матиасу выбраться из рояля. Он принял помощь, хотя и не особенно в ней нуждался.
На поляне уже царило столпотворение. Бог весть, как они добрались сюда, но присутствовали обе сестры Гопкинс при полном параде, Его Величество Антуан с тайным советником Лютером Марофиллом с охраной из целой роты Следопытов Короны под предводительством сэра Аристайла Подгарского, леди Алиса и принцесса Фиона (эти две под руку, будто закадычные подружки), леди Лаура Вдохновенная в особенно вычурном темно-зеленом платье и зачем-то старшая кухарка с королевской кухни со стаей собак. Очевидно, последние прибыли как представители вездесущих новостных служб.
Ах да, еще неподалеку от рояля рыл копытом землю, нервно складывал и раскрывал кожистые крылья и выпускал огонь из ноздрей крылатый белоснежный конь в золотой уздечке. В узорное кожаное седло на спине коня вцепилось странное создание, похожее на кота, но почему-то с драконьим гребнем и остатками чешуи. Оно втолковывало копытному потерпеть, потому что «погляди, мамочка занята». Матиасу не составило большого труда догадаться, что на коне прилетела Юлия: она частенько заимствовала у сестер Гопкинсов из конюшен зверя-другого, особенно, когда у них в тот день не было назначено никаких цирковых выступлений.
Матиас знал, что сегодня вечером Юлия была у Марофиллов; не нужно было быть гением, чтобы сообразить — ночью девочка успела слетать в город, возможно, в королевскую резиденцию, коей, до реставрации Дворца-на-Куче, служил пока городской дом Марофиллов.
Рютгер Марофилл стоял напротив, не менее удивленный, чем сам Матиас, и от удивления даже не пытался счищать с себя ядовитые лианы. Пользуясь этим, они счастливо расцвели, украсив герцога огромными темно-фиолетовыми цветами с сиреневой сердцевиной.
— Моя прекрасная леди, каким образом я могу являться дядей этого молодого человека?.. — осторожно спросил Рютгер. — Я бы еще как-то понял, если бы отцом… — последнюю фразу Рютгера нельзя было объяснить ничем, кроме треволнений этого утра: при всех своих юношеских похождениях, забредая даже в иные миры, он никогда даже не проезжал каменные дебри Штайнернбунда.
Однако все иные возможности были еще фантастичнее: Томас просто по возрасту не мог оказаться отцом молодого партикуляриста… Лаура?! Ну что ж, он готов был поверить в это, но…
— Ну… — Юлия глубоко вдохнула и выдохнула. — Вы — не совсем его дядя. Вы мой дядя… ваше высочество. Мы с Матиасом, конечно, не женаты, а еще только обручены, но по правилам Матиаса это почти то же самое, что брак.
Что ж… в конце концов, Юлия на пять или шесть лет моложе Матиаса, так что ничего невозможного в этом нет.
Рютгер многозначительно посмотрел на Томаса. Тот внезапно покраснел — крайне редкое зрелище для графа Марофилла — и хрипло воскликнул:
— Я ничего об этом не знаю! Рютгер, я же говорил вам… Я ведь только с Кирстен…
— Нет! — Юлия покраснела тоже. — Ничего подобного! Ваше высочество… ваше сиятельство… ведь у вас же был еще один брат, не так ли?..
Томас, будучи семейным историком, вспомнил моментально, Рютгеру же пришлось напрячься, однако и до него дошло почти сразу же:
— Да, тот, которого похитила ведьма… Не хотите ли вы сказать, что она увезла его в Эскайпею?..
Юлия пожала плечами:
— Бабушка Джули всегда жаловалась, что в нынешнем цивилизованном обществе ведьме прожить все труднее и труднее, и качественных жаб из-под могильных плит больше не достанешь.
— Бабушка Джули? — при всем самоконтроле Томас никак не мог справиться с озадаченным выражением лица.
— Ну да, — охотно кивнула Юлия. — Меня в ее честь назвали. Онатоже просчиталась. Я так поняла, что она в свое время выкрала моего отца, думая, что это девочка… а потом оказалось, что мальчик. Ну, ведьму из него было не сделать, поэтому пришлось просто воспитывать…Тогда она заставила папу жениться и завести ребенка как можно раньше и нацелилась сделать ведьму из меня, но ее схватил радикулит, и пришлось отдать меня в обучение жрецу.
— Дитя… — мягко спросил Рютгер, — а как ты свела концы с концами?..
— Я сегодня вечером смотрела ваши семейные хроники, — сказала Юлия. — И догадалась. Сами посудите: у меня типично марофилловский темперамент!
При этом она строила такое невинное личико, что всем собравшимся, кроме, пожалуй, Матиаса Бартока и сэра Аристайла, было как день ясно, что девушка лжет.
Кстати, о Матиасе Бартоке: все это время он стоял, как каменный столб, и на лице его не отражалось ничего.
— О нет! — воскликнула вдруг леди Лаура, упала на колени в росистую траву и зарыдала. — Ужели мой избранник, мой единственный, уже связал себя узами?! О, сердце мое разбито!
Один из кухонных псов жалобно заскулил и ткнулся леди Лауре в плечо. Она машинально погладила собаку и реветь перестала.
Матиас же наконец разомкнул губы и произнес:
— Правильно ли я понимаю, что состою в кровном родстве с родом, с которым связан узами кровной мести?
— Выходит, что так, дорогой племянник, — улыбнулся Рютгер. — Должен вам признаться, что, несмотря на обстоятельства, я рад этому родству, пусть и столь косвенному.
Матиас сел в траву и скрестил ноги с таким видом, как будто намеревался просидеть так следующие сто лет. Рояль, по-прежнему остававшийся у него за спиной, пару раз ткнул партикуляриста в спину одной из своих ножек, но ничего не добился.
— Что с ним? — кашлянув, спросил Томас у вновь обретенной племянницы.
— Очень плохо, — Юлия закусила губу. — Я этого опасалась… Он, как говорят у нас в Унтитледе, «завис».
— Завис?! — всполошилась Лаура, вскочив на ноги. — Девочка моя, он что, хочет повеситься?!
— Может быть, и надумает… — мрачно проговорила Юлия. — А может быть, нет. Я теперь сама не знаю, что ему взбредет в голову… — она беспомощно оглянулась на Марофиллов и короля, произнесла тихим шепотом: — Но это был единственный способ! Он ведь так верит в кровь! Ничем иным его не пронять!
— Понятно… — со вздохом Рютгер Марофилл положил Юлии руку на плечо. — Очень изящный ход, достойный члена нашего рода… Только теперь надо развить эндшпиль, чтобы все не перешло в вечный пат или еще что похуже.
Юлия слабо улыбнулась.
— Да… у меня была одна идея, но я не знаю, сработает ли она…
— Я тебе уже говорил, — пожал плечами Антуан, подходя к ним (гвардейцы шагали за ним след в след, что немедленно вылилось в несколько отдавленных ног), — пока не попробуем — не узнаем… — он вдруг откашлялся, приосанился и на какую-то долю секунды стал таким королем, каким будет, дай боги, лет через двадцать: величественным, могучим и громогласным.
